Читаем Идея государства. Критический опыт истории социальных и политических теорий во Франции со времени революции полностью

Как видно, здесь и речи нет о насилии. «Борьба классов» почти исчезла у Шеффле. Осуществление коллективистического строя у него представлено как естественный результат современных экономических условий. Мы находим у Шеффле не «безумный бред горячих голов», а «наиболее логичную и продуманную формулировку новой идеи»[1751]. Понимаемый таким образом коллективизм, как справедливо замечает Шеффле, освобождается от ряда возражений[1752], направленных против старых форм социализма и, к сожалению, еще слишком часто попадающихся у критиков, которые подвергают действительному или мнимому разбору научный социализм, – как будто против последнего не существует достаточно многочисленных и основательных возражений.

Так, например, неправильно утверждают, что коллективизм хочет обойтись без средств производства, что он объявляет войну крупной промышленности, уничтожает всякую частную собственность и всякую форму наследования, требует единовременного или периодических разделов имущества и опирается на принцип, явившийся неизвестно откуда и чуждый действительности. Неправильно утверждают, что коллективизм обязательно влечет за собою уничтожение национальности: вполне допустимо, напротив, что каждое общество замкнется в самом себе и что произойдет «слишком большая национальная обособленность»[1753]. Неправильно утверждают, что коллективизм антисоциален, тогда как он ставит себе в заслугу еще большее укрепление социальных уз. Неправильно утверждают, что коллективизм граничит с анархией, между тем как он, наоборот, по существу своему отличается творческим характером и т. д.

Настоящие возражения против коллективизма известны. Они касаются, во-первых, применения доктрины. Каким образом ценность всей массы неравных между собою и разнородных форм труда привести к одной «единице времени и социального труда»? Каким образом целесообразно организовать огромное, подавляющее счетоводство по выдаче трудовых талонов? Каким образом в самом труде избежать бесполезной траты времени и сырого материала, обеспечить возобновление инструментов без стимула соперничества и достигнуть достаточной активности со стороны наименее трудолюбивых без стимула нужды? Затем идут возражения принципиального характера. Чем будет замещен исчезнувший стимул личного интереса? В чем гарантия, что производство останется по-прежнему достаточно обильным, чтобы удовлетворить все потребности, и достаточно разнообразным, чтобы угодить на всевозможные вкусы? Шеффле признает это возражение особенно важным. Оно является, по выражению Бэкона, «crucial». Смотря по тому, какое решение одержит верх, «произойдет победа или поражение социализма, реформа или крушение экономической цивилизации»[1754]. Но Шеффле констатирует также, что научная разработка всех этих вопросов только еще начинается. «Детальная разработка» доктрины коллективизма, по его мнению, ничуть не невозможна, и он даже приглашает ею заняться[1755].

Все ли это? Нет, вот еще другое существенное возражение, касающееся punctum saliens, идеи ценности, как ее понимают коллективисты. Шеффле убедительно доказывает, что наряду с ценностью, «вытекающей из суммы необходимого для производства труда», предметы потребления всегда будут обладать ценностью, «измеряющейся сообразно обстоятельствам». Производство фунта хлеба всегда будет требовать одного и того же времени, но если пшеница плохо уродится, не приобретет ли вследствие этого фунт хлеба лишнюю ценность? Администрации коллективистического государства ведь нельзя будет предложить ни одежды, ни предметов искусства работнику, который потребует у нее хлеба на свои трудовые талоны. Придется поэтому установить таксу «выше стоимости издержек», чтобы редкий в известном году и потому более желательный продукт не составлял привилегии некоторых и чтобы «каждый имел, по крайней мере, самое необходимое»[1756].

Социалисты, считающие себя наиболее верными истолкователями учения Карла Маркса, отвечают на это, что в марксистской теории не следует искать никакой «меры распределения»[1757], что, кроме того, это возражение чисто теоретическое, и на практике можно было бы выйти из него установлением рационов.

Это слово прекрасно выражает сущность системы коллективистов. Все у них строго размерено, а более всего, как мы сейчас увидим, свобода, «истинное пользование» которой они, однако, хотят обеспечить человеку.

IV

Нетрудно представить, каковы будут в коллективистическом обществе отношения индивидуума к государству.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 дней в кровавом аду. Будапешт — «дунайский Сталинград»?
100 дней в кровавом аду. Будапешт — «дунайский Сталинград»?

Зимой 1944/45 г. Красной Армии впервые в своей истории пришлось штурмовать крупный европейский город с миллионным населением — Будапешт.Этот штурм стал одним из самых продолжительных и кровопролитных сражений Второй мировой войны. Битва за венгерскую столицу, в результате которой из войны был выбит последний союзник Гитлера, длилась почти столько же, сколько бои в Сталинграде, а потери Красной Армии под Будапештом сопоставимы с потерями в Берлинской операции.С момента появления наших танков на окраинах венгерской столицы до завершения уличных боев прошло 102 дня. Для сравнения — Берлин был взят за две недели, а Вена — всего за шесть суток.Ожесточение боев и потери сторон при штурме Будапешта были так велики, что западные историки называют эту операцию «Сталинградом на берегах Дуная».Новая книга Андрея Васильченко — подробная хроника сражения, глубокий анализ соотношения сил и хода боевых действий. Впервые в отечественной литературе кровавый ад Будапешта, ставшего ареной беспощадной битвы на уничтожение, показан не только с советской стороны, но и со стороны противника.

Андрей Вячеславович Васильченко

История / Образование и наука
Маршал Советского Союза
Маршал Советского Союза

Проклятый 1993 год. Старый Маршал Советского Союза умирает в опале и в отчаянии от собственного бессилия – дело всей его жизни предано и растоптано врагами народа, его Отечество разграблено и фактически оккупировано новыми власовцами, иуды сидят в Кремле… Но в награду за службу Родине судьба дарит ветерану еще один шанс, возродив его в Сталинском СССР. Вот только воскресает он в теле маршала Тухачевского!Сможет ли убежденный сталинист придушить душонку изменника, полностью завладев общим сознанием? Как ему преодолеть презрение Сталина к «красному бонапарту» и завоевать доверие Вождя? Удастся ли раскрыть троцкистский заговор и раньше срока завершить перевооружение Красной Армии? Готов ли он отправиться на Испанскую войну простым комполка, чтобы в полевых условиях испытать новую военную технику и стратегию глубокой операции («красного блицкрига»)? По силам ли одному человеку изменить ход истории, дабы маршал Тухачевский не сдох как собака в расстрельном подвале, а стал ближайшим соратником Сталина и Маршалом Победы?

Дмитрий Тимофеевич Язов , Михаил Алексеевич Ланцов

Фантастика / История / Альтернативная история / Попаданцы
Сталин. Битва за хлеб
Сталин. Битва за хлеб

Елена Прудникова представляет вторую часть книги «Технология невозможного» — «Сталин. Битва за хлеб». По оценке автора, это самая сложная из когда-либо написанных ею книг.Россия входила в XX век отсталой аграрной страной, сельское хозяйство которой застыло на уровне феодализма. Три четверти населения Российской империи проживало в деревнях, из них большая часть даже впроголодь не могла прокормить себя. Предпринятая в начале века попытка аграрной реформы уперлась в необходимость заплатить страшную цену за прогресс — речь шла о десятках миллионов жизней. Но крестьяне не желали умирать.Пришедшие к власти большевики пытались поддержать аграрный сектор, но это было технически невозможно. Советская Россия катилась к полному экономическому коллапсу. И тогда правительство в очередной раз совершило невозможное, объявив всеобщую коллективизацию…Как она проходила? Чем пришлось пожертвовать Сталину для достижения поставленных задач? Кто и как противился коллективизации? Чем отличался «белый» террор от «красного»? Впервые — не поверхностно-эмоциональная отповедь сталинскому режиму, а детальное исследование проблемы и анализ архивных источников.* * *Книга содержит много таблиц, для просмотра рекомендуется использовать читалки, поддерживающие отображение таблиц: CoolReader 2 и 3, ALReader.

Елена Анатольевна Прудникова

История / Образование и наука / Документальное / Публицистика
1991: измена Родине. Кремль против СССР
1991: измена Родине. Кремль против СССР

«Кто не сожалеет о распаде Советского Союза, у того нет сердца» – слова президента Путина не относятся к героям этой книги, у которых душа болела за Родину и которым за Державу до сих пор обидно. Председатели Совмина и Верховного Совета СССР, министр обороны и высшие генералы КГБ, работники ЦК КПСС, академики, народные артисты – в этом издании собраны свидетельские показания элиты Советского Союза и главных участников «Великой Геополитической Катастрофы» 1991 года, которые предельно откровенно, исповедуясь не перед журналистским диктофоном, а перед собственной совестью, отвечают на главные вопросы нашей истории: Какую роль в развале СССР сыграл КГБ и почему чекисты фактически самоустранились от охраны госбезопасности? Был ли «августовский путч» ГКЧП отчаянной попыткой политиков-государственников спасти Державу – или продуманной провокацией с целью окончательной дискредитации Советской власти? «Надорвался» ли СССР под бременем военных расходов и кто вбил последний гвоздь в гроб социалистической экономики? Наконец, считать ли Горбачева предателем – или просто бездарным, слабым человеком, пустившим под откос великую страну из-за отсутствия политической воли? И прав ли был покойный Виктор Илюхин (интервью которого также включено в эту книгу), возбудивший против Горбачева уголовное дело за измену Родине?

Лев Сирин

Публицистика / История / Образование и наука / Документальное / Романы про измену