Идем! или Искусство ходить пешком

Ему интересны даже незначительные детали, сколько там снега, видел ли я птиц, встречал ли других туристов? Нет, никого я не встретил.

— Всегда приятно побродить по горам в одиночестве, — говорит он. — А откуда ты шел?

— Из центра Бергена, — отвечаю я.

— А куда путь держишь?

— Точно не знаю. Собираюсь пересечь фиорд и навестить Ивара Орведаля[37] в Морене.

— Он поэт?

— Да.

— А сам ты тоже поэт?

— Нет, я прозаик.

— А много книг ты написал?

— Я написал восемь книг, — говорю я и пытаюсь повернуть беседу в другое русло.

— А ты давно живешь в горах? — любопытствую я.

Он пожимает плечами.

— Я уже точно и не помню, — отвечает он.

Я размышляю о тщете жизни, он выглядит старомодным и чем-то напоминает мне Святослава Рихтера — большая голова, женственное лицо, резкий подбородок, тонкая шея, длинные руки и красивые кисти, которые двигаются каким-то волшебным образом. Я видел фильм — как Рихтер гулял по Одессе, как он шел, и его походка меня завораживала. Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь так эффектно гулял. Андерс Эвребэ сидит, но руки и ноги у него в движении, он передвигается по усадьбе короткими рывками. По ходу он продолжает что-то говорить и исчезает из поля зрения. Через несколько минут он снова возникает за кухонным столом.

— Так о чем мы говорили? — спрашивает он.

— О горах, — отвечаю я.

— Да, да. Я питаю огромное уважение к поэтам, — говорит он.

Теперь мне кажется, что мы с ним похожи: и я, и он не любим говорить о том, что нам дорого. Мы сидим, разглядывая друг друга, он смотрит на мои туфли, изучает брюки и пиджак, словно ищет во мне самого себя, возможно, он думает: так я одевался и выглядел шестьдесят лет назад.

— Ну что ж, тебе пора идти, — говорит он решительно.

Сам он редко выбирается из дома, хотя и никогда не сидит без дела.

— Паром будет в десять вечера, — говорит он.

Я спускаюсь к набережной, захожу в магазин и покупаю пиво для себя и Ивара, несколько пачек сигарет, газету. Паром отчаливает от берега, маленький, почти пустой — ни людей, ни машин. Я единственный пассажир на борту, поднимаюсь на борт и покупаю билет до Морена. В последний раз я был там три года назад, выступал на фестивале. Ивар не в курсе, что я собираюсь его навестить, и я не уверен, застану ли его дома. Тогда мне придется идти через горы в Вадхейм. Из Вадхейма я дойду старым почтовым трактом до Санде, оттуда до семейного пансионата в Сигне, это в четырех-пяти километрах от усадьбы в Осене, в Бюгстаде. Я сажусь на паром и, стоя на палубе, думаю о Рихтере, который играет Баха. Хорошо темперированный клавир, прелюдии и фуги. Руки Рихтера словно поют. А потом куда-то исчезают. Тропа забвения. По ней я еще не гулял.

21

Да здравствуют люди и обувь! Ибо разве могли бы мы путешествовать без обуви!

Тонкие подошвы — настоящий бич для странников всех мастей.

«Прошлой весной два друга из Баварии налегке, с рюкзаками отправились в Венецию. Багаж они выслали заблаговременно. Вот только с обувью промахнулись, обувь выбрали не подходящую для похода. Они бродили в горах, жили в разных пансионатах и вдоволь поглощали пиво, чтобы напиться и забыть про израненные ноги. Так они и бродят там до сих пор», — писал Стивен Грэхем[38] в книге «Благородное искусство путешествий». Он заканчивает эссе призывом: «Выбирайте добротную обувь с прочными подошвами!»

Я иду по шоссе, от асфальта у меня болят ноги, и я проклинаю асфальт, ничто не изнуряет так, как ходьба по асфальту. Асфальт, тяжелый и мертвый, — самое худшее покрытие для ходьбы, хуже, чем камни или горы. От асфальта и бетона у меня ломит спину, плечи и затылок, в голове все стучит, мысли вязнут в черной смоле, и после пяти часов ходьбы по асфальту ты уже не можешь думать ни о чем другом, кроме как об асфальте и о том, как от него избавиться.

Я иду по обочине дороги. Бьёрвик, Сагевик, Хальснес, Хольмелид, Странденес, чем дальше в Дальсфиорден, тем солонее становится вода, я вижу водоросли у кромки воды и хочу искупаться. Броситься в воду. Я хочу окунуться в эти зеркала из облаков и водопадов, Лаукеландсхестен и Флёен.

В Лаукеландсфоссене, глядя на водопад, я вспоминаю о своей любимой девушке. Но все в прошлом, ведь я недавно с ней расстался.

Я в дороге уже почти две недели. Прошел весь путь пешком от Бергена до Морена, там я погостил у Ивара, три ночи провел в его доме, две ночи в пансионате в Сигне, а сегодня утром встал пораньше и отправился в Бюгстад. Здесь я купил три пары новых носков, пластыри, несколько банок пива и сигареты. Толстые прочные подошвы ничуть не защищают от асфальта. Ноги болят и горят, я скидываю с себя сапоги и одежду, спускаюсь к фиорду и плаваю. Я ощущаю вкус талой воды и соли, это вкус Вестландского фиорда — смесь реки и ручьев, водопадов и моря. Это предощущение моря. Оно уже близко. Я отдыхаю и высыхаю на солнце, ложусь в траву и засыпаю.