Идентификация

Кстати удивительно, если без Марка мы не могли продолжать этот «гениальный» план, то почему о нем первым делом не подумал Роб, который был осведомлен лучше всех? Почему бросил его и дал по тормозам только тогда, когда закричал я?

Или он думал, что его подберет вторая тачка?

Или он вообще впал в такое неистовство, что ничего не думал? Скорее всего. Ведь он впервые тогда бросил и фонарей, и Марка, и вообще всех, а в себя пришел уже только на трассе.

Да, это был хороший шанс избавиться от Марка – а я его просрал.

Лин осторожно кладет свою ладонь на мою, но я резко выдергиваю руку и вновь начинаю подкидывать яблоко:

– Ты можешь говорить что угодно – фыркаю я – но ты первая перешла к ним. Даже не Джес, которая видит нас 10 минут, а ты. От тебя я не ожидал этого вообще, не то что первой.

– А что мне оставалось? Для меня этот вариант менее дерьмовый. Я же не осуждаю тебя за твой выбор, так почему осуждаешь ты? Ведь не я решила принудить тебя идти с нами. Я лишь сделала выбор для себя.

– Да, только мой выбор заключается в том, чтобы остаться с нашими, а твой в том, чтобы идти с фонарями.

– Это чушь, Лаки. Нет «наших» и «фонарей». Мы просто выбирали, кому как удобнее будет дальше. По мне – иметь шанс получить вакцину намного лучше, чем шататься среди зараженных, сколько нам там отпущено. И мне плевать – фонари или же наши – считают так же, как и я.

Я ловлю яблоко и резко встаю. Лин подскакивает так же быстро и преграждает путь, встав передо мной.

– Окей – бросаю я – я не злюсь, у каждого свой выбор. Хочешь идти с Марком – бога ради.

– Я пришла к тебе не за одобрением – замечает она – я лишь хочу, чтобы ты сделал, как лучше тебе. А раз Марк все равно потащит тебя туда – то лучше тебе будет не сопротивляться.

– Какая тебе вообще разница?

– Не хочу, чтобы ты запросто так подставлялся. Идти с завязанными руками по городу, кишащему тварями, что только и хотят нас сожрать – вот настоящее самоубийство.

Я долго смотрю на нее, после чего дергаю плечами, словно говоря «да мне плевать».

Поворачиваюсь и демонстративно беру бананы с сыром:

– Могла не утруждаться подскакивать, без них я бы все равно не сиганул.

Она слегка улыбается:

– Кто бы сомневался.

Пихаю сыр в рот, чтобы появился предлог не отвечать хотя бы какое-то время.

– Правда, я не хочу, чтобы из-за того, что у нас разошлись мнения, ты видел во мне врага – она хмурится – «кучки» не кучки. Нет никаких кучек. Я иду с Марком, но это не значит, что я не сделала бы все, если бы было возможно, чтобы тебе тоже дали выбор, а не тащили за нами.

Я дожевываю сыр, кладу бананы с яблоком обратно на столик и капитуляционно поднимаю ладони:

– Ладно, мир.

Какой смысл ругаться, если это ничего не меняет?

Она улыбается и прижимается ко мне. Я решаю, что это примирительное объятие и скрещиваю у нее руки на спине, когда вдруг она поднимает голову и ее губы соприкасаются с моими.

Этот порыв такой неожиданный, что мгновение я вообще никак не реагирую. Совсем как в машине – разве что с приподнятыми руками не замираю, потому что они уже на ее спине.

Но уже в следующую секунду прижимаю Лин к себе крепче и теперь уже перенимаю инициативу в свои руки. Ее робкий поцелуй под моим началом переходит в страстный порыв, о существовании в себе которого по отношению к ней я раньше и подумать не мог.

Пока она не сделала этот шаг – я и не размышлял над ее ролью в моей жизни как над кем-то, кроме друга. Как-то не доводилось, времени не было – бурные дни выдавались. То ногу сожрать хотят, то глаза выклевать.

Но теперь, впиваясь в ее губы и чувствуя опасную близость ее тела, что дрожит под моим руками, точно лист – понимаю, что наши отношения всегда качались, точно маятник.

Друг – чуть больше; чуть больше – друг; друг – чуть больше.. Едва качнувшись, маятник вновь возвращался к центру, не давая нам обоим толком понять, куда его все-таки клонит. Но теперь она сама качнула его в другую сторону, а я плотно схватил пальцами, не давая ему вернуться обратно к центру.

Руки Лин едва ощутимо обвивают мою шею, а мои уже начинают сползать чуть ниже, когда вдруг слышу:

– Ахринеть, мать твою!

Лин тут же растерянно отстраняется от меня, делает пару шагов назад, и я вижу Ричи, замершего с ошалелым видом.

– Это что за хрень, Везучий? – смотрит на меня – я очень надеюсь, что стояк в штанах это единственное существенное, что произошло с тобой за это время.

–Ричи..

Он выставляет руки вперед:

– Нет! Заткнись, даже не смей! Уйми свой член и пойдем жрать.

Я вздыхаю и глядя на Лин, закатываю глаза, пытаясь хоть немного смягчить грубости Ричарда:

– Ричи, надо поговорить.

–Мать твою, Везучий! – злится он – и на минуту тебя одного оставить нельзя, что за хрень?! Пошел поссать – а прихожу и она своими костями уже переманила тебя на сторону доктора-смерть? Об этом ты хочешь поговорить?

– Да уймись ты – фыркаю я – Лин не при чем.

По факту, это правда так. Я принял решение еще до того, как она повисла на мне. Точнее, еще даже до того, как мы пошли есть – его за меня принял Марк, а мне осталось лишь выбрать более выгодную позицию его претворения в жизнь.