Идеология и филология. Ленинград, 1940-е годы. Документальное исследование. Том 2

«ДЕМЕНТЬЕВ. У меня два замечания. Одно по поводу выступления В. А. Десницкого. Я ожидал совершенно другого выступления и по тону, и по направлению, и по содержанию. В. А. Десницкий говорил, что он оказался случайно в компании апологетов Веселовского. Вряд ли это справедливо, что он никакого отношения к Веселовскому не имеет, но все равно. В. А. Десницкий требовал каких-то оговорок, чтобы они были сделаны в выступлениях и статьях по этому поводу. И напрасно он ссылался на целый ряд критических замечаний, которые сделал по адресу Веселовского в своей критической статье 38 г., потому что критические замечания были и в статьях В. М. Жирмунского, и если бы он захотел пойти по этому направлению, то мог бы наскрести и собрать много таких критических замечаний. Напрасно В. А. Десницкий требовал оговорки, что если заменить характеристику “великий ученый Веселовский” характеристикой “великий буржуазный ученый Веселовский”, то это спасло бы дело. Нет, не спасает дела такая оговорка, ибо все равно, как мы напишем “выдающийся ученый П. Н. Милюков” или “выдающийся буржуазный ученый П. Н. Милюков”. Но если делать такие оговорки по части В. А. Десницкого в статье “Культура и жизнь”, если развивать мысль, относящуюся к нему, то нужно было бы сказать, что объективный вред от его статьи о Веселовском был гораздо больше, чем, скажем, от статей других апологетов Веселовского. На него ссылались, его авторитетом пользовались. Обычно судят о человеке не по его намерениям, а по объективным результатам. Характерно, что В. Ф. Шишмарев в своей защите Веселовского ссылался не на кого иного, как на В. А. Десницкого, как на некий марксистский авторитет в этом вопросе. Книги читаются по всей стране, и, конечно, такие книги, как статья В. А. Десницкого, приносят большой вред. Вот почему меня выступление В. А. Десницкого не удовлетворило. Получается впечатление – вместо того, чтобы идти впереди перестраивающихся советских литературоведов, В. А. Десницкий оказывается в хвосте. Я скажу, что я искренне об этом жалею.

Второе замечание касается выступления Б. П. Городецкого. Мне представляется выступление это очень неудачным. Я думаю, что не так нужно разговаривать ученому-коммунисту со своими товарищами по работе, особенно тогда, когда сошлись для разговора по такому серьезному поводу.

Я думаю, что нельзя критиковать во всяком случае покойников[214] и Л. М. Лотман, которая была в то время юной студенткой, нельзя критиковать, а надо критиковать своих товарищей по работе, если ты их уважаешь и ценишь. В выступлении Б. П. Городецкого отсутствовала прямая, нелицеприятная критика ученых. Как будто бы их нельзя критиковать, как будто бы их можно обидеть, и это поведет ко всякого рода неприятностям. Нельзя вести разговор в таком тоне. Нельзя ослаблять критику разными анекдотами, которых можно набрать очень много, когда речь идет о коренных вопросах нашей науки, когда речь идет о том, чтобы сплотить всех наших литературоведов на борьбу с идеологической международной реакцией, на воспитание русского народа в духе советского патриотизма и коммунизма»[215].