Идеология и филология. Т. 3. Дело Константина Азадовского. Документальное исследование

Азадовский, конечно же, воспринял такое «извинительное» письмо как очередное оскорбление и реагировал привычным для него способом. 5 мая 1989 года он направляет многостраничное письмо на имя председателя КГБ СССР В.А. Крючкова и, пользуясь материалами уголовного дела и суда 1988 года, пытается доказать лживость письма Блеера:

По существу же оно является ничем иным, как отпиской. Каждый его пункт опровергается документально…

Сотрудники УКГБ ЛО Архипов и Шлемин, проводившие обыск у меня в квартире, нарушили не только нормы УПК РСФСР, но и УК РСФСР. Они явились ко мне на обыск под фальшивыми документами, выдавая себя за сотрудников милиции…

По поводу своих контактов я уже заявлял, что они всегда носили либо профессиональный, либо дружеский характер, если же в КГБ было известно о причастности моих знакомых к зарубежным спецслужбам, то следовало – чтобы пресечь нежелательные, с точки зрения КГБ, связи – вызвать меня на беседу, а не являться ко мне на обыск под чужими документами! Никаких изданий «клеветнического содержания» я ни от кого никогда не получал…

Утверждение зам. начальника УКГБ ЛО о причинах обыска у меня в квартире полностью расходится с другими официальными документами, находящимися в уголовном деле… и т. д.

Далее жалобщик и вовсе переходит в наступление: