Идеология и филология. Т. 3. Дело Константина Азадовского. Документальное исследование

Старший следователь

ОВД Следственного отдела КГБ СССР

майор В.П. Попов

21 сент. 1988 г.

Согласен:

Начальник Следственного отдела КГБ СССР

генерал-майор Л.И. Барков

Приведенный документ, радикально меняющий картину «уголовного дела» Азадовских, требует некоторых оговорок и пояснений.

Главная оговорка заключается в том, что доверять точке зрения Инспекторского управления КГБ СССР можно лишь отчасти, то есть не в полной мере. Нельзя не учитывать, что проверка хотя и проводилась московской комиссией, но проходила в основном в Ленинграде, а потому ряд позиций, отраженных в этом документе, был изложен со слов сотрудников Ленинградского УКГБ, пытавшихся, конечно, коль скоро дело дошло до служебной проверки, максимально снять вину с себя и нагрузить ею Азадовского и Лепилину, а заодно и следственные органы МВД. Другими словами, документ этот содержит определенную долю лжи, недвусмысленно направленной на то, чтобы доказать: граждане Азадовский и Лепилина были осуждены не случайно и не зря отбыли свои сроки.

Теперь – пояснения. В основном они касаются расшифровки сокращений и объяснения чекистских терминов, а также напоминания хронологии событий, то есть соотнесения фактов в том виде, как они изложены в приведенном документе, с реальными фактами. Все специфические чекистские термины и сокращения мы раскрываем по «Контрразведывательному словарю», изданному в 1972 году Высшей школой КГБ под грифом «Совершенно секретно». Итак:

Относительно вербовки Азадовского в 19-летнем возрасте мы уже писали выше; относительно его отказа сотрудничать – тоже. В том виде, как это изложено в данном документе («был агентом», «использовался» и т. д.), информацию следует признать умышленно искаженной.

ДГОР – Дело групповой оперативной разработки. «Заводится с целью выявления, предупреждения и пресечения враждебной деятельности группы лиц из советских граждан, а также постоянно проживающих в СССР иностранцев и лиц без гражданства, о совместном проведении которыми шпионской или иной враждебной работы получены достоверные данные».

Слова «Азадовский и его близкая связь Славинский» позволяют уточнить, какой именно группе было присвоено кодовое название «Переправа» при ее разработке органами УКГБ «с окраской антисоветская агитация и пропаганда». Речь идет о компании ленинградской молодежи, которая собиралась у Ефима Славинского в 1966–1969 годах.

Относительно того, что Азадовский и Славинский «в течение ряда лет передавали иностранцам произведения “непризнанных” ленинградских поэтов», можно заметить, что один из «непризнанных» уже был к тому времени лауреатом Нобелевской премии по литературе.

Слова «в Карельском педагогическом институте защитил диссертацию» не точны – Азадовский защитился в ЛГПИ имени А.И. Герцена, работая в то время в Карелии.

ДОР – Дело оперативной разработки. «Заводится с целью выявления, предупреждения и пресечения враждебных проявлений отдельных советских граждан, о преступной деятельности которых получены достоверные данные».

«Азеф», как мы уже упоминали, – псевдоним, который был присвоен оперативниками КГБ «объекту разработки», то есть Азадовскому. Каждый разрабатываемый, как и каждый агент-осведомитель, имели псевдонимы во избежание расшифровки оперативной работы и агентурной сети. Из известных можно сразу вспомнить псевдонимы «Аскет» академика Сахарова и «Лиса» Елены Боннэр.

По той причине, что зашифровка как сотрудников и агентов, так и оперативников является важнейшей и обязательной частью оперативно-разыскной работы КГБ (как и других спецслужб мира), особенно болезненно на Литейном и Лубянке воспринимался тот факт, что Азадовский самостоятельно раскрыл в конце концов чуть ли не десяток подлинных фамилий штатных сотрудников УКГБ, вовлеченных в его дело.

Фраза «данные о том, что Азадовский являлся автором ряда идеологически ущербных материалов» не соответствует действительности – ни его стихотворные сочинения или переводы, ни труды по истории литературы или истории искусства не могли даже по советским меркам считаться «идеологически ущербными».

Утверждение о том, что Лепилина по поручению Азадовского «выезжала в Москву для контактов с сотрудниками дипломатических представительств капиталистических государств» является чистым вымыслом, что, в частности, подтверждается и самой этой справкой, в которой указано, что «легализованных материалов о проведении Азадовским враждебной или иной противоправной деятельности получить не представилось возможным», то есть таких материалов попросту не существовало.