Идеология и филология. Т. 3. Дело Константина Азадовского. Документальное исследование

Эстафету подхватила пресса Петербурга. 27 октября 1994 года в одной из самых популярных газет города – «Вечернем Петербурге» – появился очерк Нины Катерли под выразительным названием «Расправа», где с еще большим эмоциональным напором рассказывалась история Азадовских. Отталкиваясь от статьи Щекочихина и двигаясь по проложенному им следу, автор в то же время не скидывает со счетов и бытовую составляющую дела Азадовского:

Кто-то совершенно сознательно принял решение посадить двух ни в чем не повинных людей исключительно из собственных карьерных соображений. И еще, может быть, из личной неприязни к таким, как Азадовский, – слишком образованным и независимым.

Сермяжная правда состоит в том, что ведь совершенно незначительные (по меркам того времени, разумеется) причины позволили сломать людям жизни.

Посмотрим еще раз на протокол обыска: ну что такое книги Пильняка и Цветаевой? Какая в этом «клевета на советский строй»? А изъятые фотографии – «Блок в гробу», «Клюев у гроба Есенина», «труп Есенина», «труп Маяковского»… Это и есть «идеологическая диверсия»?

Другое дело – активное и постоянное общение с иностранцами, свободное владение несколькими иностранными языками (при этом без всякой пользы для спецслужб), демонстративный отказ от сотрудничества, машина «Жигули», дубленка, зарплата 384 рубля… Всего этого было вполне достаточно, даже более чем…

Важен в данном случае и «комментарий юриста», который дал для того же номера газеты «Вечерний Петербург» председатель Российского комитета адвокатов в защиту прав человека, выдающийся российский адвокат Юрий Маркович Шмидт (1937–2013):