Идеология и идеологические аппараты государства

Таким образом мы можем сказать, что важное теоретическое преимущество марксистской топики, то есть пространственной метафоры здания (базиса и надстройки), заключается в том, что она позволяет увидеть, что вопросы об обусловленности (или коэффициенте воздействия) являются капитальными. Также она позволяет увидеть, что именно базис в конечном счете обусловливает все здание и, как следствие, вынуждает нас поставить теоретическую проблему о типе “побочного” влияния, присущего надстройке, то есть вынуждает нас рассматривать то, что в марксистской традиции обозначается терминами “относительной автономии” надстройки и “обратного воздействия” надстройки на базис.

Основной недостаток этого представления о структуре всего общества как здания, по всей своей очевидности, заключается как раз в его метафоричности: то есть в том, что оно дескриптивно.

Теперь можно, и даже желательно, представить вещи иначе. Условимся о следующем: мы никоим образом не отвергаем эту классическую метафору, потому что она сама вынуждает нас к ее преодолению. И преодолеваем мы ее не для того, чтобы отбросить как отжившую. Мы просто хотели бы попробовать рассмотреть, что она нам дает в своей дескриптивной форме.

Мы полагаем, что именно на основании воспроизводства можно и нужно рассматривать то, что характеризует самую суть существа и природы надстройки. Достаточно встать на точку зрения воспроизводства, чтобы прояснились многие вопросы, на существование которых указывала пространственная метафора здания, но не могла дать на них концептуальных ответов.

Наш основной тезис заключается в том, что ставить эти вопросы (а значит, и искать на них ответы) можно, только встав на точку зрения воспроизводства.

Мы вкратце рассмотрим право, государство и идеологию именно с этой точки зрения. И мы увидим, что происходит с точки зрения практической деятельности и производства, с одной стороны, и с точки зрения воспроизводства, с другой.

Государство

Марксистская традиция категорична: начиная с “Манифеста Коммунистической партии” и “Восемнадцатого брюмера Луи Бонапарта” (и во всех последующих текстах, прежде всего у Маркса о Парижской коммуне и у Ленина в “Государстве и революции”) государство понимается как репрессивный аппарат. Государство – это репрессивная “машина”, позволяющая господствующим классам (в XIX веке – буржуазии и крупным землевладельцам) обеспечивать свое господство над рабочим классом для того, чтобы подчинить его процессу извлечения прибавочной стоимости (то есть капиталистической эксплуатации).

Иными словами государство – это прежде всего то, что классики марксизма называли “государственным аппаратом”. Под этим термином понимается не только особенный аппарат (в узком смысле), существование и необходимость которого мы признаем исходя из требований юридической практики, то есть полиция, суды, тюрьмы. В этот термин включается еще и армия, которая (а пролетариат заплатил за этот опыт своей кровью) непосредственно проявляет себя как дополнительная репрессивная сила, когда полиция и ее специальные подразделения “не справляются с происходящим”. И вот над всем этим находится государство, правительство и администрация.

В этом виде “теория” марксистско-ленинского государства затрагивает самое главное, и нет оснований сомневаться в том, что оно заключается именно в этом. Государственный аппарат, определяющий государство как исполнительную и репрессивную силу, стоящую “на службе господствующих классов” в той классовой борьбе, которую буржуазия и ее союзники ведут с пролетариатом, как раз и является государством, и определяет его основную “функцию”.

От дескриптивной теории к теории как таковой

И все же тут снова, как мы уже заметили это в отношении метафоры здания (базис и надстройка), данное представление о природе государства страдает дескриптивностью.

Поскольку мы часто используем это прилагательное (“дескриптивный”), стоит сказать о нем несколько слов, чтобы избежать недоразумений.