Идеология и идеологические аппараты государства

Во-вторых, можно констатировать, что если унифицированный (репрессивный) государственный аппарат целиком принадлежит общественной сфере, то значительная часть ИАГ (в своем очевидном рассредоточении), наоборот, относится к сфере частной. К этой сфере принадлежат церкви, партии, профсоюзы, семьи, некоторые школы, большинство газет, предприятий культуры и так далее.

Оставим пока в стороне наше первое наблюдение и поговорим о втором, задавшись вопросом о том, по какому праву мы можем рассматривать как идеологические аппараты государства те институты, которые в большинстве своем не обладают общественным статусом, а являются просто институтами сферы частного. Будучи сознательным марксистом, Грамши предвидел подобное возражение. Отличие общественного от частного является внутренним различием буржуазного права и относится к тем (подчиненным ему) сферам, в которых буржуазное право осуществляет свою “власть”. Сфера государства не подпадает под это право, потому что она находится “за пределами права”: государство, которое является государством господствующего класса, не является ни частным, ни общественным – оно является условием всякого различения между общественным и частным. Теперь выразим эту мысль, оттолкнувшись от идеологических аппаратов государства. При этом не важно, являются ли составляющие эти идеологические аппараты институты “частными” или “общественными”. Важно, как они функционируют. Частные институты могут прекрасно “функционировать” как идеологические аппараты государства. Чтобы это увидеть, достаточно взять пример любого такого ИАГ.

Теперь перейдем к самому главному. ИАГ от (репрессивного) государственного аппарата отличается следующим фундаментальным аспектом: репрессивный государственный аппарат “функционирует с применением насилия”, тогда как идеологические аппараты государства функционируют “с применением идеологии”.

Уточним этот аспект, углубив данное различие. На самом деле, всякий государственный аппарат, будь он репрессивным или идеологическим, “функционирует” и с применением насилия, и с применением идеологии, только с тем важным отличием, которое как раз и не позволяет нам смешивать их.

Дело в том, что (репрессивный) государственный аппарат функционирует в первую очередь репрессивным образом (в том числе и с применением физического насилия), а уж потом идеологически. (Чисто репрессивного аппарата не существует.) Примеры: армия и полиция функционируют в том числе и с применением идеологии, чтобы обеспечивать собственную сплоченность и воспроизводство, а также нести свои “ценности” вовне.

И, напротив, можно сказать, что идеологические аппараты государства в первую очередь функционируют с применением идеологии, а уж потом репрессивным образом, то есть на грани репрессии, достаточно незаметной, даже, можно сказать, – символической. (Не существует чисто идеологического аппарата.) Так, школа и церковь “дрессируют” не только собственных служащих, но и паству, применяя различные санкции, исключения, селекции и так далее. То же самое происходит в семье. То же самое – в культурном ИАГ (упомянем хотя бы цензуру).

Нужно ли говорить, что такое двойное “функционирование” (первичное и вторичное) с применением насилия и идеологии – смотря по тому, идет ли речь о (репрессивном) государственном аппарате или об идеологических аппаратах государства, – позволяет нам увидеть, что (репрессивный) государственный аппарат и идеологические аппараты государства плетут между собой тонкую сеть явных или неявных отношений? Повседневность дает нам много примеров, которые надо будет внимательно рассмотреть, чтобы наше простое наблюдение стало чем-то бóльшим.