Идет охота на волков…

Сказал себе я: брось писать, — но руки сами просятся.
Ох, мама моя родная, друзья любимые!
Лежу в палате — косятся, не сплю: боюсь — набросятся, —
Ведь рядом психи тихие, неизлечимые.

Бывают психи разные — не буйные, но грязные, —

Их лечат, морят голодом, их санитары бьют.
И вот что удивительно: все ходят без смирительных
И то, что мне приносится, всё психи эти жрут.

Куда там Достоевскому с «Записками» известными, —

Увидел бы, покойничек, как бьют об двери лбы!
И рассказать бы Гоголю про нашу жизнь убогую, —
Ей-Богу, этот Гоголь бы нам не поверил бы.

Вот это мука, — плюй на них! — они ж ведь, суки, буйные:

Всё норовят меня лизнуть, — ей-Богу, нету сил!
Вчера в палате номер семь один свихнулся насовсем —
Кричал: «Даешь Америку!» — и санитаров бил.

Я не желаю славы, и пока я в полном здравии —

Рассудок не померк еще, но это впереди, —
Вот главврачиха — женщина — пусть тихо, но помешана, —
Я говорю: «Сойду с ума!» — она мне: «Подожди!»

Я жду, но чувствую — уже хожу по лезвию ноже:

Забыл алфавит, падежей припомнил только два…
И я прошу моих друзья, чтоб кто бы их бы ни был я,
Забрать его, ему, меня отсюдова!

Зима 1965/66

Про черта

У меня запой от одиночества —
По ночам я слышу голоса…
Слышу — вдруг зовут меня по отчеству, —
Глянул — черт, — вот это чудеса!
Черт мне корчил рожи и моргал, —
А я ему тихонечко сказал:

«Я, брат, коньяком напился вот уж как!

Ну, ты, наверно, пьешь денатурат…
Слушай, черт-чертяка-чертик-чертушка,
Сядь со мной — я очень буду рад…
Да неужели, черт возьми, ты трус?!
Слезь с плеча, а то перекрещусь!»

Черт сказал, что он знаком с Борисовым —

Это наш запойный управдом, —
Черт за обе щеки хлеб уписывал,
Брезговать не стал и коньяком.
Кончился коньяк — не пропадем, —
Съездим к трем вокзалам и возьмем.

Я уснул, к вокзалам черт мой съездил сам.

Просыпаюсь — снова черт, — боюсь:
Или он по новой мне пригрезился,
Или это я ему кажусь.
Черт ругнулся матом, а потом
Целоваться лез, вилял хвостом.

Насмеялся я над ним до коликов

И спросил: «Как там у вас в аду
Отношенье к нашим алкоголикам —
Говорят, их жарят на спирту?!»
Черт опять ругнулся и сказал:
«И там не тот товарищ правит бал!»

…Все кончилось, светлее стало в комнате, —

Черта я хотел опохмелять.
Но растворился черт как будто в омуте…
Я все жду — когда придет опять…
Я не то чтоб чокнутый какой,
Но лучше — с чертом, чем с самим собой.

Зима 1965/66

Песня о сентиментальном боксере