Идет розыск [Полный вариант]

– А, может, наоборот, насторожить его? – предложил Рощин. – Раз не с добром приедет к нему этот Смоляков.

– Спугнуть я его боюсь. Вдруг да подхватит свою Марину и айда отсюда.

– Не. Он не испугается, – покачал головой Савчук.

– Но зато готов будет, – настаивал Рощин.

Болотный недоверчиво покачал головой.

– А вдруг да снюхаются?

– Марина между ними, – возразил Игорь. – Зол Смоляков на них обоих. И вспыльчив, реактивен. Как он машину свою на старика рванул тогда в Москве. Никто опомниться не успел. Нет, мне надо познакомиться с Зарубиным, немедленно.

…Час спустя Откаленко приехал в санаторий «Южный берег». Невысокие белоснежные его корпуса, поднимавшиеся вверх по склону, тонули в зелени кустов и деревьев. Ранняя и буйная весна уже стояла в Крыму.

Было совсем тепло, а на солнце даже жарко.

Игорь оставил пальто в гостинице и сейчас шел по аллее парка в одном пиджаке, галстук он тоже снял и расстегнул ворот рубахи, с наслаждением вдыхая напоенный густым ароматом воздух.

Зарубина он отыскал на другом конце парка, в большом, темноватом сарае, где хранился всякий садовый инвентарь, удобрения в целлофановых мешках, ящики с землей и какой-то рассадой. Парень оказался длинный, спокойный с виду, жилистый и загорелый, с крупными, грубыми чертами лица и хмурыми глазами. На нем были старые, испачканные в земле брюки и расстегнутая чуть не до пояса, вылинявшая рубашка с закатанными рукавами. На голове красовался сделанный из газеты колпак.

Зарубин поднял голову, настороженно посмотрел на остановившегося в дверях сарая Откаленко и медленно погасил о ближайший ящик сигарету, которую, видно, только что закурил. «Беспокоен», – отметил про себя Откаленко.

– Здравствуй, Иван, – сказал он деловито и просто. – Давай познакомимся. Мне тут какое-то время работать придется. Капитан Откаленко. Это по форме если.

Игорь протянул руку.

Подошедший Зарубин неохотно и вяло ее пожал.

– Насвистели на меня, выходит? – хмуро спросил он.

– У меня, Иван, на такой художественный свист слуха нет, – тоже хмуро возразил Откаленко. – Мне надо свое мнение о человеке иметь. Вот и о тебе тоже. Для того и пришел. Ты садись. И давай закурим, если не возражаешь.

Игорь говорил спокойно, убежденно и доброжелательно, никак, однако, не пытаясь подкупить этим тоном Зарубина. Так уж естественно получилось у него, и эту естественность тона уловил Зарубин.

– Здесь нельзя, – сказал он. – Давай выйдем.

– Что ж, давай.

Они вышли из сарая и уселись невдалеке на скамье.

Закурили. Каждый свои, не пытаясь угощать, опасаясь, как бы другой не принял это за навязчивость, да и желания друг друга угощать пока не было.

– О судимости твоей я знаю, – напрямик начал разговор Игорь. – Но об этом как-нибудь потом. А то и вовсе вспоминать не будем. Как сейчас живешь, скажи?

– Ничего, вроде. Живу…

– Доволен?

– Доволен…

– Я понимаю, Иван, душу раскрывать ты перед каждым встречным не собираешься. И правильно. Я, вот, тоже на это не очень всегда настроен. Но тут, понимаешь, дело особое. Я, ведь, в некотором роде, ну, как доктор, что ли. А докторам приходится все рассказывать, понимаешь?

– Меня уже ваши доктора лечили. Знаком, – не поднимая головы, насмешливо ответил Зарубин. – Думал, хватит.

– Что, обида осталась?

– А ты думал? Не в санатории лечили.

– Ну, так ведь, по справедливости все получилось?

– Так-то оно так…

– Вот и дальше так должно быть, я считаю. Друзьями-то обзавелся?

– Сыт друзьями.

– Старыми? – Игорь усмехнулся. – О них забыть пора.

– Не забываются.

– Что, напоминают?

– Пока бог миловал.

– И то хорошо. А ждешь? Ты с кем освобождался?

– Можешь справку навести.

– А самому вспоминать неохота?

– Придется, так вспомню.

Впервые в равнодушном тоне Зарубина мелькнула угроза.

– Значит не по-доброму расстались?

– Не по-доброму.

Зарубин поднял голову и посмотрел на Игоря, что-то, видимо, собираясь спросить, но передумал и снова опустил глаза. Сидел он согнувшись, опираясь локтями о колени, и, глядя в землю, курил.

– Да-а. По-разному, конечно, люди расстаются, – вздохнув, согласился Игорь. – И вина тут порой бывает обоюдная. Ты человек, и он человек.

– Это, когда человек…

– А тут?

– А тут зверь! – с неожиданным вызовом произнес Зарубин. – Ты бы видел. Он ее то бил, то издевался. И уйти не давал, гад.

Видимо, болела, саднила у него на душе история его женитьбы и ссоры со Смоляковым. Ни тот, ни другой не могли ее забыть, хотя и по разным причинам.

– Ты начал жизнь по-новому, – задумчиво сказал Игорь. – Это правильно. Это, если хочешь знать, справедливо. Так и надо дальше жить. Не сорвись, если что.

– Если приедет?

– Вот именно.

– Убью, – глухо сказал Зарубин, не поднимая головы.

– Нет. Я тогда сам все сделаю. Уж доверь. Не ошибешься.

И столько в словах, в тоне Игоря было злой и властной решимости, что Зарубин снова поднял голову, внимательно посмотрел Игорю в глаза и, на этот раз решившись, спросил:

– Знаешь его?

– Знаю.

– Понятно…

– Нет. Не все тебе понятно, Иван. Спрашивай дальше.

По-прежнему глядя в землю, Зарубин долго молчал.