Иди через темный лес. Вслед за змеями

– О, не только. Некоторые – да, старые духи, что смогли уцелеть и прижиться. Но посмотри на них – слабые, полупрозрачные, того и гляди в туман расползутся. Вот и торгуют яркой дешевкой, да и краденой к тому же. Люди обронили ненужное слово, выговорили кошмар, отсмеялись над шуткой – а эти тут как тут, подобрали и притащили на такую же ерунду обменять. – Финист едко улыбнулся и нежно провел пальцами по щеке Марьи, вытянул из-за уха волнистую прядку, и она тенью перечеркнула бледное лицо. – Нет, мы ищем тех, кто помоложе, кто умеет следить и запоминать. В том числе то, что к людям с этой стороны пришло.

То, что эти, помоложе, ей не понравятся, Марья поняла еще до того, как Финист дошел до группы странных существ – темных, с длинными ломкими конечностями и безглазыми лицами. Они не походили ни на что из того, что Марья могла бы видеть или представить, двигались редкими рывками и скалили игольчатые прозрачные зубы. Эти твари не казались разумными, и Марья отступила за спину Финисту. Если нападут, то пусть начнут жрать с него.

– Есть у меня одна история, – ни к кому не обращаясь, заговорил Финист, и все твари одновременно повернулись к нему, да так быстро, что Марья даже не заметила движения: моргнула – а зубастые морды уже к ним обращены. – Про то, как одна девица из окна в Навь шагнула…

– Вссс! Сказочки про Навь старикам рас-с-сказывай! Или историю говори, или убирайс-с-ся! Другое здес-с-сь не жалуют! – Кажется, они и говорили хором, одинаково распахивая огромные пасти. За частоколом рыбьих зубов не было видно языка или глотки – только сплошная чернота. Марью замутило, и она поспешно опустила взгляд. Лучше смотреть на их лапы – тонкие, когтистые, непропорциональные… хотя как представишь, что полоснет по горлу такая, и тоже дурнеет сразу.

– Вот как? – Финист удивленно приподнял брови. В задумчивости сдвинул дужку очков и потер переносицу. – Хорошо, у меня есть другая история. О том, как женщина себя алкоголем убивала, но убил ее один из ваших – до дна высосал – почти на глазах у дочерей.

Марья застыла, жадно ловя каждое слово, и от догадки ее затошнило. Это… это получается, он о ее матери говорит? Превратил ее смерть в байку на продажу?! Гнев затопил зрение, и под ледяной броней монстр приоткрыл глаза. Марья резко вдохнула, успокаиваясь, от гнева прячась за страхом: значит, это была не болезнь? Значит, странные тени ей тогда не казались?

Твари задвигались, защелкали многочисленные суставы в нескладных конечностях, как костяшки на детских счетах.

– Интерес-с-сно, интерес-с-сно, – многоголосое шипение раздалось со всех сторон, и неясно было, какая тварь говорит. – У меня ес-с-сть история о потерянном ребенке… а у меня – о забытом. У меня – как бабка своих детей сожрала, одного за другим. А у меня – как наша с-с-сестра кошкой год у семьи жила, пока вс-с-се с-с-сердца не выела…

Холод вцепился в нутро, растекся по жилам, и Марья покачнулась, с трудом устояв на ногах. Только сейчас она поняла, что окостенела от жути, которую и не понимала толком – и странно, и любопытно, а тело колотит, и тянет броситься прочь, не оборачиваясь. Финист оглянулся недовольно, нахмурился. Отвел в сторону, к кусту можжевельника, разлапистому и неаккуратному, шикнул:

– Жди здесь и помни правила.

Он уже отвернулся, когда Марья дернула его за рукав. Спросила срывающимся шепотом:

– А какую историю ты ищешь?

Финист оглянулся на тварей, замерших в предвкушении. Поколебался пару мгновений. Но все же решил, что они далеко – не услышат. Наклонился к самому уху Марьи, прошептал:

– С кем твоя сестра сделку заключила.

– Пожалуйста, спроси, как ее вернуть.

– Бессмысленная трата времени, – процедил он сквозь зубы и, резко отпрянув, вернулся к тварям.

Марья уже не слышала, что они там шипели и скрипели, как торговались. Чтобы чем-то занять себя, она отломила веточку можжевельника и начала ощипывать плоские палочки хвои.

– Что, деточка, про сестру узнать хочешь? Как от нее спастись да как ее спасти?

Марья вздрогнула и выронила веточку. Отряхнув ладони, она внимательно уставилась на нежданного собеседника – больше похожего на гоблина, чем на домового или безымянную тварь. Завернутый в многослойные черные лохмотья, он был чуть ниже Марьи, едва не на полголовы, из-под капюшона блестели бусинками глаза, не разобрать какого цвета – то ли серые, то ли белые, то ли вовсе прозрачные. По-звериному волосатая и когтистая ладонь вцепилась ей в локоть.

– Ну так что, говорить-то тебе про сестру?

Марья облизнула губы и быстро оглянулась на Финиста. Тот увлеченно торговался с тварями, о чем-то спорил, демонстративно смеялся, прижимая ладонь к груди. Холод в крови сделал все мысли спокойными и прозрачными, и Марья отрешенно и спокойно оценила всю картину: и то, что Финист скоро не вернется, и то, что торговец с драгоценной историей может быстро разочароваться и затеряться на туманной площади, и что правила Финист точно на ходу придумал, чтоб ее саму на цепи держать.