Иди и не греши. Сборник (СИ)

— Нет, со мной разговаривали довольно мило, — сказала она с улыбкой. — Этот молодой следователь даже проявил известную меру галантности. Но как я могу помнить подробности приезда Сержа в Париж?

— Не хотите сходить со мной на службу? — спросил Дима. — Нынче парастас будет, поминовение усопших…

— Спасибо, — сказала она, покачав головой. — Все мое детство было посвящено богослужению, ведь мои родители были исключительно верующими людьми. Мне кажется, я уже намолилась на всю жизнь вперед.

Дима качнул головой.

— То-то, я вижу, у вас над головой что-то светится, — сказал он.

— Что светится? — не поняла она.

— Нимб, наверное, — сказал Дима с улыбкой.

Она поняла и рассмеялась.

— Простите, с вашей точки зрения я, вероятно, слишком секулярна. Но поверьте, я храню веру в сердце. Мне нет необходимости участвовать в этом спектакле.

Ей очень хотелось доказать свою правоту, но Дима не был расположен к беседам на духовные темы.

— А я вот, знаете ли, нуждаюсь, — сказал он, поднимаясь. — Вы еще зайдете попрощаться?

— Вы уже уходите? — спросила она неожиданно жалобным тоном.

— А что вы хотели? — спросил Дима, остановившись.

— Поговорить, — сказала Натали.

Дима сел.

— О чем? — спросил он.

Она склонила голову.

— Вы, наверное, осуждаете меня за всю эту историю?

— Мне вас осуждать по чину не положено, — отвечал Дима угрюмо. — Да и в голову мне это не приходило.

— Я бы хотела вам объяснить, как я в этом деле оказалась, — сказала Натали. — После развода я очутилась в ужасном положении… Университет я так и не закончила, профессии у меня нет и денег к существованию ждать неоткуда. Когда появился Серж, у меня возник шанс, понимаете?

— Вам не следует оправдываться, Наташа, — мягко сказал Дима. — Кстати, о шансах. Вы можете найти работу здесь, в Москве. С вашим знанием французского это будет совсем не сложно.

Она кивнула.

— Да, Серж уже предлагал мне нечто подобное… Не знаю, смогу ли я здесь жить? После того, как я оказалась свидетельницей всего этого ужаса…

— Во всяком случае, проблем у вас будет гораздо меньше, — сказал Дима, уже начавший тяготиться этой затянувшейся беседой. — В Москве у меня есть друзья, которые смогут вам помочь. Хотите, я дам вам телефоны?

— Мне так одиноко, — сказала Натали со вздохом.

— Это проблема вашего выбора, — сказал Дима. — Уверен, что вы сами неоднократно рвали близкие отношения, чтобы обрести чувство пресловутой свободы, не так ли?

Она усмехнулась.

— Как это вы угадали? Да, я часто поступала глупо, но по-своему.

— Дорогуша, не вы одна такая, — сказал Дима со вздохом. — Видите ли, мы тут придерживаемся точки зрения диаметрально противоположной. Между прочим, именно для укрепления этой точки зрения происходит наш каждодневный спектакль, который, по существу, является единственной подлинной реальностью в мире всеобщей театральности. Пойдемте на службу, Наташа, и попробуйте смириться.

Натали усмехнулась.

— Вам следовало бы стать проповедником, — сказала она. — Имели бы бешеный успех на телевидении.

— Бешеный успех, — признался Дима, — это не совсем то, к чему я стремлюсь.

— Во всяком случае, меня вы убедили, — сказала Натали, поднимаясь. — Пойдемте. Последний раз я была в церкви на службе лет десять назад. Помнится, был великий пост, и хор пел дивную молитву… Про покаяние. Все стояли на коленях, и я тоже встала. Наверное, это был высший взлет моей церковности.

— Это было только начало, — сказал Дима, надевая пальто. — Высший взлет у вас еще впереди. Пойдемте.

Во дворе, по дороге в храм, они догнали отца Феодосия, спешащего на службу неуклюжей походкой, кряхтя, переваливаясь с боку на бок.

— Отче, — позвал его Дима. — Благословите рабу Божию.

— Бог тя благословит, миленькая, — молвил отец Феодосий, осеняя Натали крестом. — Кто такая?

Та смиренно приложилась к его руке.

— Это Наталья, — сказал Дима. — Приехала из Парижа к нашим святыням.

— Из Парижа? — одобрительно удивился отец Феодосий. — Что ж, может, и не зря приехала. Родители твои живы, Наталья?

— Да, живы, — чуть смущенно отвечала та.

— Помолись о них, — посоветовал отец Феодосий с неожиданной настойчивостью. — Они-то уж о тебе молятся, наверное.

Он поспешил себе дальше, а Натали приостановилась.

— Я не понимаю, — сказала она. — Почему он заговорил о моих родителях?

— Подумай, — усмехнулся Дима. — Наш старец зря не говорит. У тебя проблемы с родителями, да?

Она пожала плечами.

— У нас разная жизнь. Я не виделась с ними уже лет пять.

— Вот видишь, — хмыкнул Дима. — Это к вопросу о твоем одиночестве.

— Все равно, я не понимаю… — пробормотала она.

Чувствовалось, что случайная встреча в монастырском дворе с отцом Феодосием неожиданно потрясла ее. Дима, к таким потрясениям давно привыкший, только пожал плечами.

— Могу устроить тебе беседу со старцем, — пообещал он.

— Исповедь? — спросила она испуганно.

— Беседу, — поправил ее Дима. — На общие темы. Возможно, это поможет тебе.

— Я не думаю, что мне это необходимо, — пробормотала Натали.

— Как знаешь, — буркнул Дима. — Пошли.