Иди и не греши

В приподнятом радостном настроении Дима продолжил свой путь и очень скоро подошел к двухэтажному кирпичному дому, в котором жили сельские специалисты, а также и монастырский бригадир Алексей. Поговаривали, что квартиру в этом доме ему купили за счет монастыря, но Дима знал точно, что квартиру Алексей купил сам, продав для этого дом в селе неподалеку, где жил до тех пор. Был бригадир когда-то женат, имел детей, но жена его оставила и детей с собой увезла, и погряз бы Алексей в пьянстве, если бы по случаю не привез в монастырь машину леса. Здесь он нечаянно повстречался с отцом Елеазаром и был до того потрясен суровой отповедью старца, что решил держаться поближе к монастырю. Так он со временем и оказался монастырским бригадиром, распределял на работу паломников и послушников, руководил ремонтными работами, договаривался с сельскими властями о технической и материальной помощи. Потом появился отец Флавиан, и Алексею авторитетный тон архимандрита оказался ближе. Впрочем, как выясняется теперь, монеты он спер еще до того, как пал жертвой благочестивой демагогии Флавиана. Видимо, прибрал коллекцию, но не знал, что с ней делать. Вероятно, отец Флавиан показался ему тем человеком, кто подскажет верное решение в таком сомнительном вопросе. Тот и подсказал, отдать все монеты в епархию и на том заработать себе положение. Наверняка готовилась какая-то более солидная должность и для самого героя дня. Дима представил бригадира иеромонахом и содрогнулся от этого образа.

Поднявшись на второй этаж, Дима постучал, но никто ему не ответил. Он постучал еще, помня о тяжком похмельном состоянии ночного сторожа, но опять ответа не было. Вышла соседка, и Дима спросил у нее:

— Вы бригадира нашего сегодня не видели?

— Видели, как же, — скривилась соседка. — Утречком его привел какой-то молодой человек в совершенно бесстыдном состоянии. И как вы таких у себя держите, батюшка.

— Его совратили, — соврал Дима.

Он постучал еще.

— Теперь до вечера спать будет, — сказала соседка, проходя мимо.

Дима в сердцах толкнул дверь, и она отворилась. Нехорошее предчувствие овладело Димой.

— Эй, подождите! — попросил он соседку. — Тут дверь открыта.

— И что, что открыта, — отозвалась та, пожав плечами. — Он часто ее закрыть забывает. Живет-то, можно сказать, в нищете.

— Давайте вместе зайдем, — попросил Дима.

Соседка опять пожала плечами, но любопытство тоже не было ей чуждо, и она вошла вместе с Димой.

Монастырский бригадир Алексей лежал на полу, в спине его торчал нож, а под ним растекалась огромная лужа крови.

Соседка ахнула и села на стул у стены.

16

Районный прокурор Николай Воробьев вернулся из Москвы в хорошем настроении. По делу об убийстве Вольпина он узнал не так уж много, зато удачно потолкался в Лужниках и приобрел для себя и семьи массу полезных вещей по ценам гораздо ниже имеющихся дома. Московские специалисты убийством Вольпина взволнованны не были и большой помощи Воробьеву не оказали. Расследование теперь вызывало в прокуроре одно раздражение, и по пути домой он гнал от себя все мысли о нем, находя немалое утешение в удачных покупках. Каково же было его удивление, когда по приезду он узнал, что стажер Дружинин тут почти все благополучно раскрыл и даже арестовал одного из вероятных преступников. Конечно, было досадно, что все дело провернул неопытный студент, тогда как сам прокурор бесцельно проездил в столицу, но в отчете начальству важно было определить общее руководство, а не действительных исполнителей.

Так что новое убийство пришлось совсем некстати, и потому прокурор был хмур. Они собрались у него в кабинете, стажер Дружинин, капитан Левшин и монастырский библиотекарь Дмитрий Никитский. Уже было установлено, что бригадир Алексей Хворостов был убит у себя дома ударом ножом в сердце, со спины, под лопатку, что говорило об известном опыте убийцы. По словам соседки, видевшей с утра «молодого человека», который привел Алексея домой, убийца выглядел чрезвычайно неприметной личностью, среднего роста. Одет он был в зеленую куртку и вязаную шерстяную шапочку, и глаза у него бегали. Относительно последнего факта следователи единодушно решили, что это поздняя вставка в воспоминания.

— Если коллекция у него, — сказал Воробьев задумчиво, — то зачем он убил сторожа?

— Чтобы тот его не выдал, — предположил стажер.

— Молодой человек, — строго сказал ему прокурор. — Убийство выдает его куда больше. Этот парень сам себе нарабатывает неприятности.

— Смидович говорил, что он псих, — вспомнил Дима, участвовавший в обсуждении на равных за свои особые заслуги в расследовании.

— Маниакальный убийца? — усмехнулся Воробьев. — Нет, такие только в кино встречаются. Конечно, девушку в поезде он мог убить именно для того, чтобы запугать Смидовича, но теперь, когда все сделано?..

— Может, Хворостов знал про него что-то такое? — спросил Левшин.

— Что он мог знать? — пожал плечами Воробьев. — Пути отхода? Место пребывания? Имя и фамилию? Все это чепуха. Запугать бригадира было проще простого, и не надо было идти на ненужное убийство. Тут что-то другое.