Иди и не греши

К этому времени из моей регулярной программы «Детектив-шоу» выросло целое творческое объединение, занятое исключительно развлекательными программами, и во главе его стоял я, мамонт развлекательного жанра на нашем телевидении. Творческая молодежь меня ценила высоко, потому что молодые таланты всегда могли прийти ко мне со своими идеями и как минимум иметь о них серьезный разговор. Другое дело, что наша чиновничья братия посматривала на меня снисходительно, потому что я не мог похвастаться ни сверхприбылями, хотя рекламодатели буквально осаждали нас, ни положением в высшем свете, ни условиями проживания. Проживал я по-прежнему в скромной однокомнатной квартирке старого панельного дома, которому давно пора было на пенсию, и, когда за мной приезжала служебная машина, соседи выглядывали из окон, чтобы полюбоваться ею. Я был во всяком случае первой звездой собственного дома.

Может, именно потому я клюнул на предложение Глушко, что мечты о расширении жилплощади нередко тешили меня, когда в угаре творческого вдохновения я ходил по своей комнате из угла в угол, наталкиваясь то на кровать, то на диван, то на письменный стол. Я был уверен, что заслужил для себя некоторые жилищные блага, хотя убедительному развитию этой уверенности серьезно мешала совесть. В окружающем мире, и в частности, в нашем родном городе, наверняка были семьи, чьи жилищные условия были много хуже моих, но человек, уже много лет проживающий в одиночестве, имеет некоторое оправдание для того, чтобы немножко заклиниться на собственных проблемах. Так я оправдывал сам себя, обдумывая предложение генерального директора в столовой во время обеда.

Лера Веневитина, все еще работавшая у меня редактором, села за мой столик, приведя с собой тощего и высокого юношу с копной нечесаных волос на голове.

— Можно, Павел Николаевич? — спросила она.

— Можно, Валерия Игнатьевна, — отвечал я столь же официально.

Они сели ко мне за столик, и Лера представила своего спутника:

— Вот, Павел Николаевич, познакомьтесь. Мой тезка, можно сказать, Валера Хабаров.

Я, занятый пережевыванием котлеты, кивнул тезке.

— К нам его прислали помрежем, — сообщила Лера.

Я прожевал котлету и спросил:

— Кто прислал?

— Абдуллин, — сказала Лера. — Вы же сами искали человека на «Детектив».

Я попытался вернуться к делам и вспомнил, что, действительно, озабоченный плачевным состоянием нашей старейшей программы, я подыскивал кого-нибудь в помощь моим зашивающимся режиссерам. Но я предполагал фигуру посолиднее, с творческими идеями и весом в общественном мнении. Мне был нужен как минимум новый автор, а не помреж.

— Вы кем работали доселе? — спросил я, посмотрев на юношу волком.

— Студентом я работал, — буркнул тот.

— Пед, или мед? — уточнил я.

— ВГИК, — отвечал он угрюмо.

— О! — сказал я, — да мы с вами однокашники, юноша! Что кончали?

— Я не кончал, — отвечал Валера со вздохом. — Ушел с третьего курса сценарного факультета.

— Да? — удивился я. — А у кого вы учились?

— У Арабова, — сказал он не слишком охотно.

— У Юры? — удивился я. — Он уже мастерскую ведет? Приятно слышать.

— Вы его знаете? — без радости спросил Валера.

— Не слишком близко, — сказал я. — Но ведь варились в одной каше… По какой причине вы бросили учебу?

— По принципиальной, — ответил Валера.

Я пожал плечами и вернулся к котлете. На некоторое время мы сосредоточились на еде.

— У Валеры есть свежие идеи, — сообщила Лера.

Я кивнул.

— Он даже сценарий принес, — добавила Лера.

— Это очень интересно, — проговорил я с набитым ртом.

— Может, мы подключим его к Люсе? — предложила Лера. — В качестве испытательного срока?

Я смотрел на нее и жевал. Это означало, что Лера вторгается за пределы своей компетенции, и она это сразу поняла.

— Как решите сами, — сказала она. — Просто у Люси сроки горят, и я подумала…

Валера уже понял, что он неосторожным замечанием порвал нить моего слабого интереса к его персоне, но не спешил исправить свою ошибку, и этим показался мне достойным внимания. Мы покончили с обедом, поднялись, и я был приятно удивлен, когда он, перед тем как отнести посуду в мойку, украдкой осенил себя крестным знамением.

— Он что, — спросил я Леру пока он относил посуду, — сильно верующий?

— Понятия не имею, — ответила та, пожав плечами. — У нас этот вопрос не поднимался.

— Ладно, — сказдл я. — У меня есть полчаса, я с ним потолкую.

Мы поднялись в мой кабинет, и Женя Наволоцкая сообщила, что мне следует совершить ряд дел, которые записаны в блокноте на моем столе. В кабинете я предложил Валере сесть, просмотрел записи и, не найдя в них ничего срочного, откинулся на спинку кресла.

— Курите? — спросил я.

Он покачал головой.

— Прекрасно, — сказал я. — Тогда расскажите мне, что за принципы развели вас с Юрой Арабовым.

— Дело не в Арабове, — вздохнул Валера. — Я Юрия Михайловича очень даже уважаю и ничего против него не имею. Меня не устраивает само направление творчества…

— Но вы пришли на телевидение, — заметил я. — В редакцию, где направление достаточно далеко от глобальных творческих проблем.

— Да, — сказал он. — Я смиряюсь.

— Чего? — удивленно переспросил я.