Иди и не греши

— Смиряюсь, — пояснил он терпеливо. — Борюсь с собственными помыслами. Мне говорили, что вы человек церковный, значит, вы должны знать, что это такое.

Я покачал головой.

— А почему вы не захотели смиряться в Москве, в стенах ВГИКа? Там для этого больше возможностей.

— Духовник не благословил, — сказал он.

— А к нам, сюда, благословил? — подивился я.

Валера пожал плечами.

— А почему нет?

— Чем же у нас лучше? — спросил я с нарастающим интересом.

Валера неуверенно улыбнулся.

— У вас славы меньше.

Я буквально осел. Этот молодой наглец выбрал мою компанию, чтобы ненароком не прославиться во ВГИКе! Право же, ему долго придется смиряться, подумал я.

— Ладно, — сказал я. — Я вас беру с испытательным сроком. Вы имеете понятие о детективах?

— Не очень, — признался он. — Но я уже прочитал две ваши книги, так что приблизительное представление у меня есть.

— Прекрасно, — сказал я. — А о чем у вас есть понятие?

— Я универсал, — сообщил он скромно. — Мне все интересно. Кроме, конечно, порнографии и разврата.

Я понимающе улыбнулся.

— Ну почему же, — сказал я. — В порнографии и разврате тоже можно найти много поучительного.

Он очень серьезно покачал головой.

— Я еще слишком молод для этого, — сообщил он доверительно. — У меня в связи с этим во ВГИКе были страшные искушения. Потому я и ушел.

— Ага, — сказал я. — Так вот ваш принципиальный вопрос, да?

Он промолчал, угрюмо засопев.

— Нет, нет, — сказал я. — Исповедоваться мне не надо… Но у меня есть для вас одно дело. Очень полезное для смирения.

Он поднял голову.

— Да?

— Да, — сказал я. — Надо организовать юбилейное шоу.

— Шоу? — переспросил он.

— Да, — кивнул я. — Мне исполняется сорок лет, и руководство решило отметить это событие роскошной передачей.

Он кивнул.

— Предполагается собрать лучшие творческие силы города и области, — продолжал я развивать свою мысль. — Веселое представление с танцами, музыкальными номерами и юмором. Минимум порнографии и разврата.

— Но ведь это, — он осекся и смущенно кашлянул. — Это же…

— Что? — переспросил я. — Вас смущают танцы или песни?

— Меня смущает общее настроение, — сказал он. — С чего веселиться-то?

Я вздохнул.

— Дорогой мой, тут речь идет о карнавальном эффекте, — заговорил я глубокомысленно. — Как бы тяжко ни было людям, они нуждаются в разрядке. Мы должны нашим смехом породить чувство надежды, понимаете? Смех над собой рождает мудрость, а в мудрости проявляется чувство собственного достоинства.

— Вы так полагаете? — он смотрел на меня с уважением.

— Я в этом уверен, — заявил я решительно. — Именно в этом я нахожу оправдание для своей работы. И надеюсь, что и вы в этом поучаствуете.

Валера смущенно хмыкнул, сомнения не оставляли его, но я смотрел на него и ждал ответа. Он вздохнул и решился.

— Я попытаюсь, — сказал он. — А в качестве кого вы предполагаете меня использовать?

— В качестве помощника режиссера, — сказал я, — как и предполагалось. Но это будет не просто работа помрежа, это будет творчество в полном объеме. Общее руководство будет, разумеется, на мне, но я не из тех, кто подрезает крылья молодым талантам. Я предоставляю вам карт-бланш и жду от вас онтологической емкости.

Он неуверенно хмыкнул.

— Онтологической емкости в развлекательном шоу?

— Да! — воскликнул я. — Пусть это будет для вас семь дней творения! Разверните перед зрителями модель Творения, и пусть это будет иметь видимость легкомысленного шоу.

Он поднял голову и посмотрел на меня горящими глазами.

— Это интересно, — признался он. — Я подумаю.

— Завтра утром, — сказал я, переходя на деловой тон, — я жду от вас реальных предложений. Сейчас можете отправляться домой, валяться на диване, ходить из угла в угол, бегать трусцой — делать все, что вам угодно. Меня всегда интересует результат, а не творческий процесс.

— Да, — кивнул Валера. — Я уже понял.

Он поднялся и шагнул к выходу, но остановился и посмотрел на меня.

— Вы не боитесь впасть в гордыню? — спросил он серьезно.

— Страшно боюсь, — признался я. — Потому и прошу помочь вас, Валера. Я уверен, что вы не позволите мне это сделать.

Он опять кивнул. Он был предельно серьезен, и потому я мог на него надеяться.

2

Идея праздничного телевизионного шоу привела в восторг Максима Ивановича Глушко, это было именно то, о чем он мечтал.

— Как ты себе это видишь? — потирая руки, интересовался он.

Я пожал плечами. Я никак себе это пока не видел.

— Большой праздничный стол, — сказал я. — Масса гостей. Шутки, анекдоты, выступления… В общем, «Голубой огонек».

— Точно! — воскликнул он. — Это то, чего нам уже давно не хватает. И непременно надо пригласить на съемку руководство, пусть скажут пару слов.

— Да, — кивнул головой я. — Они это любят.

— Паша! — вскочил из-за стола Глушко. — Займись этим серьезно, а? У тебя опыт, у тебя умение ладить с людьми…

— Да, конечно, — согласился я, но без энтузиазма. — Я только не знаю, много ли у нас творческих сил, а? Хватит на программу?

— Хватит, конечно! — поспешил уверить меня Глушко. — Еще лишние будут!.. Ты только брось клич, они сами к тебе сбегутся. А я сообщу наверх, если ты не против, ага?