Иди и умри

Увиденное его потрясло. Маленький наглый мужик подходил к двери судьи Струге такой уверенной поступью, словно знал наверняка – Николаев там. Скользнув взглядом по бумажному листку, прикрепленному к двери Струге, незнакомец уверенно взялся за ручку…

Окрикивать его Марк не стал. Если мужчина явился с недобрыми намерениями, этот крик его лишь подхлестнет. И тогда неизвестно, как он себя поведет. Оставаясь же в неведении относительно погони, некоторое время он будет делать все не так стремительно.

Но где этот мент у дверей?!

Вот он. Выходит из туалета и оказывается за спиной уже рвущегося к кабинету Струге Марку.

– Иди за мной! – кричит Миллер.

Кажется, Крыльницкий и сам понимает, что сглупил. Пять дней сидеть у кабинета, не отходя от него ни на шаг, а на шестой, потеряв его из вида на минуту, опоздать. Заслуженное возмездие любому телохранителю, который привыкает к тишине.

Вряд ли человек в куртке решился бы на подобный шаг, если бы знал, что в зале судебных заседаний судьи Струге на окнах установлены решетки. Антон Павлович велел их поставить после того, как один из осужденных вырвался из рук конвоира, пересек зал и прыгнул в окно. Эффектного трюка не получилось, выбитым оказалось только стекло. Сама же рама встретила этот голливудский бросок с откровенным сомнением. Ударившись об оконный переплет грудью, несостоявшийся Маугли был схвачен, и срок его впоследствии был несколько больше, чем у коллег по несчастью с равной степенью вины. Ох уж эта жажда свободы…

Через два дня решетки были установлены. А откуда человеку, похожему на Броснана, знать, что, помимо зала заседаний, у Струге есть еще и собственный, спаренный с залом кабинет? Коротышка пришел бы в суд на разведку сам, но разве поступит так умный человек, засветившийся на глазах Струге при не самых лучших обстоятельствах?

Вчера вечером он просто спросил у уборщицы, вынесшей из суда мусор:

– А где окна Антона Павловича? Я что-то совсем ничего не понимаю. Сказал – заменить рамы. Рамы-то я заменить могу, но на каком этаже-то?!

– Да вон они! На третьем, видишь? – и уборщица ткнула в два окна кабинета.

А зачем Антону Павловичу ставить решетки на собственном кабинете? Не было их там никогда.

И человек шел в суд, будучи твердо уверенным в том, что на крайний случай он может покинуть это здание через окно. «Ниссан» – он рядом, за углом.

Каково же было его удивление, когда он, войдя в зал, увидел у окна Струге, на окнах – решетки, а за спиной услышал топот обуви, которую никогда не спутаешь ни с какой другой. Так глупо барабанить по отшлифованному бетону могут лишь милицейские бахилы.

– Струге, черт бы тебя побрал! – негромко вскрикнул мужчина, выдергивая из-под куртки знакомую Антону «беретту». – Что за город? Что за люди?

Резко развернувшись к двери, он два раза нажал на спуск. Послышалось два почти бесшумных хлопка, и от двери зала отскочили две длинных щепы.

– Спросил же – где окна? – услышав еще что-то, он еще дважды прострелил дверь. – Вот они – говорит! Ну, сволочь! Самая настоящая!..

Не желая быть свидетелем того, что случится после того, как он договорит, Струге продемонстрировал гостю еще один фокус. Схватившись за край книжного шкафа, являющийся одновременно дверью в кабинет, он шагнул внутрь и щелкнул замком.

И тут же отскочил в сторону, потому что через вышибаемые пулями рейки двери внутрь кабинета полетели клочки уголовно-процессуальных документов. Пули рвали их, как фантики, и веером разбрасывали по полу кабинета. Статьи, статьи, статьи… Они засыпали весь пол.

В соседней комнате характерный щелчок и стук по паркету. Из рукоятки «беретты» вылетел пустой магазин.

Еще один щелчок, только на этот раз более глухой. Это затвор заслал в ствол патрон из нового магазина.

Дотянувшись до кнопки вызова службы приставов, Антон нажал ее и откатился к батарее. Он кувыркнулся стремительно, потому что теперь пули пробивали фанерную перегородку, разделяющую кабинет с залом, и прошивали кабинет насквозь без определенной последовательности.

Глаза Струге застлала пелена от известковой пыли и строительного песка. Эта сухая смесь сыпалась с потолка, отлетала веером от стен и падала ему на голову, брюки и белоснежную рубашу.

Внезапная тишина и еще один щелчок. По паркету зазвенел второй магазин. И снова клацание затвора. И снова бесшумные выстрелы, неожиданно пробивающие одну стену, и эти пули, крошащие стену другую…

Антон понял, что это не закончится никогда…

Но внезапно все стихло. В кабинете висела стена третья. Из бетонной пыли и сухой извести. Пахло пересушенным деревом и кислым перегаром сгоревшего пороха.

Подняв глаза, Струге посмотрел на стену-перегородку. Над его головой, среди двух десятков прочих, зияли два отверстия. Непонятно, зачем киллер стрелял в двуглавого орла на двухметровой высоте. Или он полагал, что Струге подпрыгнул и прилип к стене?