Иди и умри

– Хозяин, мол, сказал, валить, потому что он больше не нужен.

– Так кто Кургузова убил? – вернулся к пройденной теме Антон Павлович. – Я что-то не понял. Эксперты на голове бедолаги два пролома насчитали, а ты говоришь, что Генка ударил и тебя вырвало. Второй раз, старик, можно было и не бить. Судмедэксперт сказал, что после любого из двух ударов человек обречен мгновенно. А?..

– Это Генка заставил…

– Что заставил?

Пащенко слышал, что Струге начинает напирать.

– Взять меня биту заставил. И велел тоже один раз ударить.

– Ну, ты и постарался? – съерничал судья. – Генку не вырвало?

– Я уже по трупу бил!! Это не убийство!.. Я мертвого бил!

– Ладно, ладно, успокойся. – Вадим чувствовал, что Струге разговаривает с кривой усмешкой на губах. – Я уже понял, что тебе лишнего не пришьешь. Грамотный человек. Впрочем, раз нет Генки, почему бы не говорить, что первым бил он? Итак, с этим вопросом мы, кажется, разобрались. Вслед за ним возникает другой. Как на месте убийства Кургузова мог оказаться труп Кузьмича? Николая Кузьмича Севостьянинова, сторожа лодочной станции?

– Какого Кузьмича??

– Что-то друга моего нет, – мгновенно вспомнил Струге. – Вадим!!

Понимая, что настало время его выхода, зампрокурора, опровергая все рассказы о прозрачности методов прокуратуры, стал двигаться в темноте, задевая трубой все металлические части подвала.

– Куда бить? – спросил он, встав над «джипером».

– А, старика? – встрепенулся парень. – Рыбака? Вы говорите – Кузьмича, а я откуда знаю, кто такой Кузьмич? Я никаких Кузьмичей не помню.

– Сейчас вспомнил?

– Сейчас да. Мы с Генкой, когда он убил Кургузова…

– Когда вы убили Кургузова, – поправил Струге.

– Пусть так, – в темноте было видно, как, сверкнув белками глаз, молодой человек метнул взгляд в сторону Пащенко. – Когда Генка… А потом я… Одним словом, когда Кургузов уже был мертв, Генка вынул из джипа надувную лодку, подсоединил насос, и уже через пять минут мы опустили каторжанина в воду. На следующий день синоптики обещали заморозки, поэтому «грузить» Кургузова не было смысла. Но едва мы успели сбросить его в воду, вдруг слышим: «Вот ты где, зубастый, таришься!» Я чуть не поседел, а Генка шепчет: «В кусты!» Заплыли мы за коряги, слава богу, темень была, иначе были бы как на ладони. Смотрим, старик в лодке плывет, в лодке лампа стоит. В руках спиннинг. По всей видимости, на линя вышел – эта тварь в ноябре берет, как в последний раз в жизни.

– Значит, старик услышал всплеск и подумал, что это рыба?

– Точно! – вскричал парень. – Да, черт бы его побрал! И кидает, гад, лесу как раз туда, куда мы зэка опустили! Мало – кидает! – через минуту он его уже к лодке подтягивает! В нем, в Кургузове, веса-то, как в баране! Иной таймень покрупнее будет. Короче, подтянул дед зэка к лодке и подсак под него прилаживает. А как голова под лампу попала… Думали – заорет, свалит, а мы тело перевезем и быстро уедем. Черта с два. Затащил труп в лодку и давай трубку табаком набивать. Я первый раз в жизни такое видел, ей-богу… Хотя, говорят, в голодный год…

Пащенко надоело стоять, он столкнул «джипера» с ящика и уселся сам. Гнусный рассказ о знакомом ему старике, по всей видимости, стал его раздражать.

– Дальше! – рявкнул он.

– Генка… Он пистолет вынул и с десяти метров… С первого выстрела… Пришлось лодку со стариком до берега буксировать.

– Почему не утопили?

– Да он весь в комбинезоне резиновом! С ног до головы. Такого в воду бросишь – он неделю поверху плавать будет. Хотели закопать, а в машине ни заступа, ни даже палки. Да и земля уже промерзать стала… Бросили старика на землю, выпили водки, у Генки в «Паджеро» литр был – «Хозяин тайги», кажется. И уехали оттуда.

– А Кургузов? – напомнил Пащенко.

– А Кургузова мы снова утопили. Вода холодная, он как камень…

– А пистолет? – вмешался, прикуривая очередную сигарету, Струге. Прикурил и предложил пачку «джиперу». – Пистолет куда дели?

– «Ствол» Генка там же, на реке, подальше в воду забросил. Я уверен, что там до сих пор и лежит.

– Знаешь что, Вадим… – Струге встал и отряхнул заднюю часть брюк. – Я уже бил, поэтому орудовать трубой сейчас придется тебе.

– А за что убивать-то?! – взревел парень. – За что убивать, если я, как на исповеди?! Я всю правду сказал, мужики!! Зачем убивать-то?!

– Почему я-то должен бить? – тихо возмутился зампрокурора. – В прошлую пятницу кто убивал? А в понедельник? Опять я. Сейчас снова я, что ли?

Дико вращая глазами, становясь свидетелем не менее дикого торга, парень потерял остатки мужества.

– Да что происходит-то?! Что происходит?!! Я же понимаю, что это прокурорские и судебные фенечки!! Менты так не работают! Но зачем спектакль-то разыгрывать?!! Кому это надо? В жизни не поверю, что судья в свободное от работы время «мокрухами» тешится!..

– Ладно, давай я, – и Струге принял трубу от зампрокурора. – Но во вторник твоя очередь. – Повернувшись к «джиперу», объяснил свое скотское поведение: – А бить я за то буду, милый мой, что ты лжешь. Фенечки… Сейчас я тебе покажу, что значит судебные фенечки…

И, заняв позу бейсболиста, перехватил трубу поудобнее.