Иди и возвращайся

Папа дернул рукой, и на пол полетела и вдребезги разбилась кружка. Я ни разу не задавала вопросов о ее поисках. Видела, как он мучился, как ночами ходил из комнаты в комнату, но терпела. Мой вопрос прозвучал, видимо, слишком неожиданно, будто вместе с ним вылетел из посудного шкафа бледный, запыленный мамин призрак.

— Те же, которым мы заявление написали? — пришлось задать наводящий вопрос, потому что папа молча собирал осколки и выбрасывал их в ведро под раковиной.

— Нет, дело давно передали, перевели в уголовные. — Он подцепил подушечками пальцев мелкие осколки и смыл их под краном, повернулся, посмотрел на меня: — Они ничего не нашли, Нина. Незачем об этом думать.

Я опустила глаза и отпила чай. «удали это сообщение». В колодце нитями снова тянулся мелкий дождь. Я достала телефон и удалила сообщение.

В школе на перемене я нагуглила адрес отделения, где мы с папой были во второй день ее исчезновения. Увидела и фотографии того здания — и сразу вспомнила тягостное ожидание, очередь вдоль стен и папки с делами, не умещавшиеся на полках. У отделения был рейтинг 2,4 из 5 «на основании 16 отзывов». Я пробежала по ним глазами: «Посетил на днях сие заведение», «Не самые вежливые менты в городе», «Безобразие!!! Не дозвониться!!»

Еле отсидев последний урок, я соврала близнецам, что у меня сегодня этюды в художке, и погнала самокат в сторону отделения.

Легко нашла его на одной из соседних улиц, в нескольких минутах от школы. У входа стояла толпа мигрантов, а напротив них — пара патрульных со скучающим видом. На меня никто не обратил внимания, и я вошла внутрь.

Здесь все осталось таким, как я запомнила. Стол, на котором мы с папой писали заявление, стоял на том же месте и прогнулся еще ниже. Я представила, как каждый раз он оседает на миллиметр под тяжестью очередного заявления. Вдоль стен сидели басилозавры, морские скорпионы, мелкие скаты.

— Сверлит и сверлит, днем и ночью, вот я и… — доносились обрывки разговоров.

Я прождала в очереди не меньше двух часов, уткнувшись в блокнот, в котором штрих за штрихом появлялись выкрашенный до половины коридор, дежурный-тилозавр за стеклом, продавленный стол и кусок двери с фамилией участкового.

В его кабинете по-прежнему повсюду лежали папки, и сейчас башни из папок стояли еще и на полу, оставляя тропинки от двери к столу, стулу для посетителей и шкафам. Участковый ничуть не изменился — серый человек с кругами под глазами. Он меня не узнал. Я долго и неуклюже объясняла, чего хочу. И когда наконец он понял, зачем я пришла, сообщил, что помочь ничем не может:

— Девушка, дело переквалифицировали и перевели в другую структуру. Вам следует обращаться по новому месту ведения дела.

— По какому месту?

Участковый внимательно смотрел на меня, будто раздумывая, можно ли мне доверить эту информацию. И, похоже, собирался уже отказать, но тут за дверью раздались шум драки и пронзительные крики. Капитан что-то настучал на клавиатуре, а потом быстро переписал с экрана на листок бумаги, протянул мне и, лавируя между башнями из папок, поспешно вышел из кабинета. На листке была фамилия с инициалами: «Клочков М. П.» — и городской номер телефона.

В коридоре я приткнулась в тихий угол и набрала номер. В трубке услышала длинные гудки. «Мало ли, вышел из кабинета или по сотовому разговаривает», — подумала я и присела у окна, выходящего на улицу. Толпа мигрантов существенно увеличилась, и их по-настоящему охраняли человек десять патрульных. Выглядело все не так безобидно, как два часа назад. Чудовища в очереди беспокойно ерзали и переглядывались.

— Безобразие, — шипели некоторые из них.

Набрала номер еще раз — занято. И еще через пять минут — длинные гудки. Клочков М. П. был, очевидно, очень занятым человеком, кем бы он ни был. Я подумала, что не знаю ни места его работы, ни должности. Достала из-под продавленного стола самокат и вышла на улицу. Там несколько секунд выбиралась из плотной толпы, пока патрульный не преградил мне дорогу рукой. Я подняла голову, откинула капюшон. Рассмотрев меня в желтом свете висящего над нами фонаря, патрульный дал мне пройти, и я покатила домой.

Дома между чтением новостей «ВКонтакте», перепиской с френдами и ужином позавчерашним супом набрала Клочкова еще раз десять — все те же длинные гудки. Подумала, что он уже дома — в двухкомнатной квартире где-нибудь в Купчине: старая мебель, обои в цветочек, на газовой плите закипает стальной чайник с застарелым жиром на боках. Сам Клочков представлялся мне грустным мужчиной с морщинами у глаз. Наверное, человек с такой фамилией одинок. Вечерами он приходит домой и пьет чай с печеньем, сидя перед телевизором.

Послонялась по квартире — папа сегодня задержится до полуночи, его команда сдает проект. Прошла пять раз из кухни в прихожую, потом быстро оделась и пошла к близнецам.