Иди ко мне…

— Что, Лизавета, отпускает? Всё правильно. Нельзя быть неблагодарной к жизни, когда всё хорошо. А на мелочи и вовсе не стоит обращать внимание, когда главное, любовь и верность, рядом. Но сейчас не об этом.

В кафе влетела целая стайка молодых спортсменов из клуба Исаева.

— Карл Иванович, добрый день! — Многоголосием понеслось со всех сторон.

Он встал, пожимая руку всем по очереди. И каждому что-то говорил, кого-то трепал по затылку, кому-то посчастливилось быть обнятым. И всех называл по имени, прибавляя вопросы о семье, об учёбе, о мальчишечьих секретиках. Да, папу Карло любили искренно и преданно, общение с ним доставляло детям большое удовольствие.

— Я ещё и живу, потому что они у меня есть. Так случилось, что из родственников осталась только Гуля с её сыном. — Грустно проконстатировал он. — Если ты не против, я расскажу свою историю, чтобы между нами не было никаких недомолвок. Без этого тебе будет сложно понять, что да как. А потом сразу забудем об этом. Добро?

Я махнула головой, согласна.

— Ну и хорошо. — Он закашлялся в кулачок, собирая себя в кучу, разговор предстоял нелёгкий. — Ты знаешь, что мы родом с Алтая, причём, горного. Наша семья испокон веков жила в живописнейшем месте: горы, река, нетронутая природа, непуганое зверьё… И одна тоненькая тропка, соединяющая нас с цивилизацией. И с людьми, стремящимися попасть к представителю древнейшего рода потомственных шаманов. Да, уже родившись, мы знали, к чему готовиться. Правда, не все проходили отбор, из моего поколения — один я. Братья, родной и по отцу, будущий отец Гули, этого дара были лишены. Так распорядилась природа. Но они не захотели заниматься натуральным хозяйством и ушли с очередными страждущими, приходившими получить помощь. К тому моменту на Алтае осталось мало истинных шаманов. Этому мастерству не учат, оно передаётся из головы в голову. Причём, разговаривать с духами — привилегия самых приближённых. Я не буду донимать тебя тонкостями, хотя это очень интересно. И вот, когда пришла советская власть, решившая, что камлание, обряды, вызывающие помощь этих самых духов, разрушают насаждаемое большевиками мировоззрение, многих цинично, оправдывая себя идеалами мировой революции, уничтожили физически. Мы не пострадали из-за удалённости и недоступности. Да и предателей никогда не водилось. Мы так думали… Но нас сдали. И теперь я даже знаю кто. Глава нашего клана, почти столетний старик, но крепкий и хорошо соображающий, вывел своих соплеменников тайными тропами. Было решено отправить молодёжь в мир, а старикам уходить дальше в горы. Такие решения не обсуждаются, они сразу выполняются. Вот так мы, дети гор, оказались в интернате и очень быстро растворились в социуме. Оказалось, что основы знаний, заложенные в наши головы, очень пригодились, и мы не выглядели дикарями и дураками. Мне повезло, я полюбил спорт, занимался всем подряд, приобщал к этому делу и своих маленьких соплеменников. Они слушали меня, как старшего, беспрекословно. Так и стал сначала старостой, а потом и тренером. И не пожалел ни разу. Через несколько лет мои «малыши», один за другим, стали выходить в свет. И я женился. Работал, дружил с боксом, ждал появления первенца. Наши старики не отсвечивали, мы уже и не ждали их появления. И вдруг. Шаманская почта, мелочи опускаем, принесла новость: меня ждали в условном месте. Не поверишь, но я сразу понял, что случилась беда. Не стал бы старейшина так рисковать ни с того, ни с чего. В высокогорном отельчике я прожил пару дней, и только на третий мой сосед по столику, хитро улыбаясь, представился. Обалдеть, столетний старик выглядел вдвое моложе, с ясными глазами и пружинящей походкой.

— Ну, здравствуй, мой мальчик! Я подстраховался, поэтому не сразу проявился. Пойдём погуляем, после обеда полезно. Да и подальше от ушей.

— Да что случилось? Я не нахожу себе места.

— Случилось. Буду краток. Нас нашли твои братья. Они заставляют меня вступить в их бандитскую организацию. Нужен я им, чтобы людей оболванивать. Гипноз, энергетические точки, умение подавлять волю, и наоборот. Короче, всё, чем мы никогда не занимались. Но можем. И они об этом знают. Скажи, Карлуша, ты чувствуешь себя причастным к нашему делу? Только честно, я же всё равно пойму.

Пришлось признаться, что да. Ещё в детстве приступы недомогания, видения, вывернутые наизнанку мозги при звуке бубнов, указывали на способности к шаманству. А с возрастом, как я ни старался отмежеваться от этого, возможность помочь побеждала. И я снимал боль у своих пацанов, массажировал, медитировал, выдавая эти сеансы за йогу. Но сам-то знал, что сидит во мне, глубоко и прочно.

— У нас один выход. Мне надо отойти от дел, да и пора уже. Уйдём с гор. Наших стариков переправим детям, я всё уже придумал. Выкуплена небольшая полузаброшенная деревенька, места хватит всем. А мы с тобой должны уединиться, это не обсуждается.