Иди ко мне…

Оказывается, пацаны вычислили такси, на котором я уехала. Так и нашли меня. «Добрая» Нинка запустила их, они тоже пару часов вздремнули, и Виктор уехал в гостиницу за вещами. И за Сергеевой, видимо. На регистрации она оказалась рядом. Витька впал в ступор, ведь он отправил её предыдущим рейсом. А Мишка прижал меня к себе сильно-сильно, не разрешая поворачиваться в её сторону.

— Не реагируй, она только этого и ждёт. Витя, не подпускай её к нам.

Мы сидели впереди, а эта звезда буравила меня взглядом с соседнего ряда, я ощущала это всей задней стороной тела. А и хорошо, что задней. Мишка, он просчитал моё состояние на раз-два, прижимал к себе и тихонечко целовал. Пока я не заснула, засунув его руку себе под свитерок…

Дома я получила разгон от мамы. Она поставила меня в известность, что они с папой подписали большой серьёзный контракт.

— Ты чересчур расслабилась, моя дорогая. Мы с отцом достаточно помогли вам, пожертвовав своими изысканиями. Пришло время, оставить семью Исаевых на вольных хлебах. А нам надо ещё послужить отчизне. Мы будем работать в Сибири по несколько месяцев, потом обрабатывать добытое здесь. И опять. Пока не закончим. А там видно будет. Мне предлагают преподавательскую деятельность, папе — кафедру. Но это позже. А сейчас вы будете жить здесь, в нашем общем доме. Никаких возражений. Всё, Лиза! Ты — взрослая женщина, мать трёх дочерей, на тебе держится твоя семья. И только ты развалишь её, если не одумаешься. Да если бы я обращала внимание на всех женщин, которым нравился мой муж, меня бы уже не было! Опомнись, дочь! Михаил любит только тебя. Он даже с матерью своей не общается. А вот отец, Михаил Михайлович-старший, прибудет к нам на праздник. Он у нас — Звездочёт. Так, Лиза, дел по горло. Вперёд!

Спать увалились поздно. Завтра 31-е, а мы ещё не всё успели. Я вышла из душа, потихоньку подвалилась под крыло своего дрыхнущего мужа. Устали все. А я — просто без рук, без ног.

— Моя дорогая, тебе не отвертеться. Рук и ног мне твоих не нужно. — Он, что, слышит мои мысли?

— Миша…

Что, Миша. Кто меня спрашивает? Губы моего любимого прилипали к моей коже нежно и очень приятно. В животе замяукало, в груди — томление, в голове ни одной мысли. Тепло и блаженство растекалось по всем клеточкам, усталость улетучивалась, рождалось сексуальное желание заполучить своего мачо здесь и сейчас. Как же я люблю его… Выгнувшись струной, я зацепила его за плечи и завалила на себя, тут же почувствовав крепкое тело боксёра, знакомое до каждого миллиметрика. И стук сердца, и вкусные губы, и мужское достоинство…

— Лиза, ты рискуешь, девочка моя.

— Ну, немножко, одну минутку только. Мне так хочется запихать тебя в себя всего целиком, слопать, чтобы никто не смел к тебе прикасаться.

Он перевернул меня к себе на грудь, глаза сияли, обволакивая своим колдовским светом душеньку бедной Лизы. Я с таким удовольствием стала целовать его везде, не давая ему делать то же самое. Одно только прикосновение к коже, вкусно пахнущей моим мужчиной, ощущение сильного тела, изученного до каждого, даже самого маленького шрамика, вызывало мгновенное желание заполучить исполина! Мой любимый заводился подо мной, постанывая и зажимая всё сильнее. Вцепившись в ягодицы и поймав мои изнывающие от вожделения сосочки, заурчал, точно, как медведь. Мой мишка, только мой. Никому не отдам Мишку Исаева! А сама отдамся, вся, до каждой клеточки, не раздумывая, без колебаний. Мой дорогой унёс нас в волшебные рощи блаженства, доводя до высшей точки сексуального кипения, и опять возвращая в райские кущи. Только бы не кончалось это сексуальное путешествие, только бы дольше длилось… Но взрыв запредельных эмоций, неземного наслаждения накрыл нас изнутри, подарив обоюдное удовлетворение от доставленного друг другу удовольствия.

— Лизка, любимая моя, мармеладочка, беленькая шоколадочка. Давай жить вечно, чтобы эта сказка «Тысяча тысяч и одна ночь с Лизонькой» не закончилась никогда. Давай?

— Давай, только накрой меня.

— Нет, я ещё не насмотрелся, красота ты моя ненаглядная. Какие тоненькие ручки, длинненькие ножки, животик кругленький… Обожаю. А грудь… — Мишка наглаживал меня, тихонько пощипывал, зажимал, целовал. — Ты замёрзла?

— Уже нет… — Проблеяла я, ощутив очередной прилив сексуального влечения.

Заснули мы совсем поздно. Мишка уже сопел, а я всё никак не могла избавиться от назойливой мысли: мой муж, может он и сам этого не замечает, старается не подставлять свою спину под мои руки, не подпускает к татушному зверю. Что это? Почему? Надо проверить. Я тихонько перелезла через человека-гору и первый раз за последнее время прижалась к страшному зверю на спине, пристроив свою грудь. Моё сердце билось напротив его, переговариваясь азбукой Морзе: «Люблю, люблю, люблю…»

Хватит забивать себе голову. Показалось, наверное…