Иди ко мне…

Но номер 67 рядом с 65, в котором жили дружбаны. Я потихоньку протиснулась к лифту с другой стороны. Дверь в «покои» была открыта нараспашку, приглашая в прихожую. За ширмой, отделяющей вход, меня не было видно. Алинка возлежала на кровати, а Мишка стоял перед ней, уткнувшись в телефон.

— Мишенька, я хочу на ручки. — Она пыталась подняться, цепляясь за мужскую руку. — Ну, пожалуйста, возьми меня на ручки, — ныла подпившая особа.

— Да что такое, не отвечает. И никто ничего не знает. Чёрт и что! Да где Витька?

— А зачем нам Виктор? Я сниму твою усталость в две секунды. Ты же знаешь. Давай моего любимого медведя, я его усмирю, давай, Михась. Ну, давай… — И полезла под рубашку.

— Прекрати, угомонись уже, будущая мамаша. Я пошёл…

— Нет! — Алина вцепилась в него, сильно потянув на себя, и Мишка завалился на её ложе, в последний момент выставив перед собой руки.

Пьянь сергеевская вцепилась в мужскую шею, подтянулась и почти поймала его губы.

— Ты считаешь, что целоваться с перебравшей женщиной очень приятно? Давай ты сейчас поспишь, а завтра…

Я уже не слышала, что будет завтра. Для меня это завтра закончилось здесь и сейчас. Вылетев в фойе, схватила шубу, и, одевая её на ходу, услышала: «Лиза, ты куда?» Голос Витьки просвистел мимо, ещё быстрее подталкивая в сторону такси. У каждого уважающего себя российского гражданина есть минимум один знакомый в Москве, у которого можно остановиться. Моя одноклассница, Нина Семёнова, в этом году получила служебную квартиру. Я там ещё не была, но адрес остался в голове. Это и спасло. Нинон встретила меня, как будто мы только вчера расстались. Впрочем, как всегда. В доме заканчивался ремонт, оставались мелочи, которыми она и занималась. Поэтому и не спала.

— Что не позвонила? — Вместо «здрасьте» спросила подруга. — Так, давай на кухню, чайник поставь. Я сейчас.

Она вышла. Я заметила, что в блоке было две квартиры. Разделась, уселась. Чайник красиво бурлил голубыми бульками. Тепло, уютно, больно… Душа сжалась, как котёнок, которого выгнали из дома, она даже мурчать не могла. И я вспомнила, как в прошлом году Нина, возвращаясь с работы, услышала жалобное мяуканье на помойке. На улице минус двадцать. Скорее всего, кот там прятался, или, вовсе, жил. Но что-то остановило её, и гринписка нашла коробку с маленьким, страшным и полуживым животным. Она тогда жила в общежитии, её бы просто не пропустили на проходной с такой находкой. Пришлось вернуться на работу, а утром отправиться в ветеринарную клинику. Но в платной больничке в помощи отказали, предложили усыпить. Нинка очень удивилась, ведь она готова была заплатить за лечение, а они даже не попытались. Конечно, котёнок еле дышал, весь в коросте, в лишае. Но ведь нужно же попробовать, господа ветеринары! Моя подружка не отдала животину, решила действовать сама. В метро котик, замотанный в тёплый шарф, вытащил лапку и зацепился за её палец, а в глазах стояли слёзки. У Нинки сжалось сердце, кошачья мольба о помощи, и слов никаких не надо, зацепила струны души одинокой девушки… В обычной зоолечебнице, на приёме у молодого доктора она получила целый список лекарств и наставлений. Простой ветеринар отнёсся к ним со всем сердцем, проявляя море участия. Впоследствии он стал домашним лекарем и для других кошек и собак, в большом количестве проживавших у одноклассницы. Нинка лечила своего найдёныша с остервенением, охраняя котика от всех и вся. И он выздоровел. Вернее, она. Красавице Тихоне, производное от Тихона, когда она была ещё котом, сделали последние исследования, и выяснилось, что найдёныш женского пола и редкой породы, какая-то там шотландская. Обычно, её братья и сестры — одноцветные. А наша — серо-палево-белая, приносящая счастье. Нинке за неё предлагали хорошие деньги, она замучилась объяснять и отказывать. А когда чуть не украли, отпали все вопросы, Тихоню стерилизовали. С чем я была не согласна в корне.

Только вспомнила, она и появилась. Красавица запрыгнула ко мне на колени и свернулась калачиком, пушистый шёлковый комочек, сплошная милота. Через минуту я была готова на всё, расслабуха и какое-то волшебное умиротворение заползало в душу.

— Моя кошка очень хорошо разбирается в людях. — Я и не услышала, как Нинка вернулась. — Что, Тишенька, плохо нашей Лизке? Или уже лучше?

— Замечательная девочка, хорошая моя, такая ласковая. Просто чудо, Нинок!

— Представляешь, как мне повезло. Она лечит, снимает усталость, успокаивает нервы. Правда, не всем. Но ты в её круге, беспокойная подружка моя. Ну что опять случилось, Лизок? На тебе лица не было. Давай винца? Беленького?

Я кивнула. Кошка сползла, забралась на подстилку на столе и улеглась головой ко мне.

— Пока ремонт, у неё нет постоянного места. Но уже куплена кошачья деревенька. А пока пусть с нами, ты не против? И, вообще, ты долго будешь молчать?

И меня прорвало. Нинка слушала, она это умела мастерски, подливая в бокал вино и запихивая мне в рот лимончик, сыр и оливки. И постепенно увела нить повествования из негатива в позитив, заставив меня вспоминать хорошие моменты,