Иди на Голгофу

Я сражаюсь с целым миром, но я бессилен перед испепеляющим цинизмом женщины.

Перед тем, как влюбиться в дочь, взгляни на ее мать, гласит старая народная мудрость.

Но есть столь же старое предание, будто ведьмы в юности бывают красавицами...

ЧУДО

Я проповедовал часть своего учения, касающуюся пьянства, в кафе на улице Горького - непростительная ошибка для такого опытного проповедника. Я говорил о том, что моя религия не запрещает пьянства, что сам Христос был не прочь выпить и порою превращал воду в вино (чего я, к сожалению, делать не способен). Конечно, все хорошее, что человек имеет благодаря пьянству, он может иметь и без него.

Но этому надо учиться. Это сложно. Пить, конечно, много проще. Но во всем надо быть последовательным. Любой образ жизни по-своему хорош, если последователен. Если ты вор, воруй до конца, ибо, став добродетельным, ты погибаешь как человек.

- Верно! - заорали мои слушатели.

- Если ты бабник, - продолжал я, - то будь им до могилы.

- Правильно! - еще громче заорали слушатели.

- Если ты пьяница, - развивал я далее свое учение, - пей до конца, до последней копейки, до последней рубашки.

- Ура!!! - завопили мои слушатели-собутыльники.

Этот крик превысил меру, и нас забрали в милицию, обещая посадить за хулиганство на пятнадцать суток. Меня заперли отдельно, в самом глубоком подвале, в комнатушке, куда не сажали даже отпетых негодяев, ибо там было воды всегда по колено. Заперли меня на два мощных замка.

- Если ты Бог, попробуй выбраться отсюда, - сказал запиравший мою камеру милиционер. Он ушел. Я легонько толкнул дверь, и она открылась со стороны петель. Почему открылась - сам не понимаю. Я вышел из камеры, прикрыл за собой дверь и побрел в дежурное помещение, откуда доносился гомерический хохот. Можете себе представить изумление милиционеров, когда я вошел! Они застыли с разинутыми ртами. А я тихо пересек комнату и вышел на улицу. Никто меня не остановил.

"Чудеса" Христа - это лишь литературная форма его учения (как и притчи его). Сам Христос был против разглашения его способности творить чудеса. Почему? Да потому, что у него, как и у меня, была более высокая задача: изменить ориентацию общественного сознания тем самым изменить весь мир.

В ту выпивку, когда нас забрали, я угощал целую компанию завзятых пьяниц, не заплатив ни копейки, - такие чудеса не был способен делать сам Христос. Более того, когда нас забирали, официантка принесла мне сдачи. Как я делаю подобные чудеса - это секрет. Но я ими не злоупотребляю - у меня более возвышенные цели. Я к ним прибегаю лишь тогда, когда нет никакой надежды честно заработать обед, а от голода мутится сознание.

БОГИНЯ

Я был в гостях - меня кормили ужином в одном почтенном семействе за мелкую услугу хозяину. Смотрели все вместе телевизор. В нем демонстрировали достижения балетной школы. И я увидел Ее. Она была в центре программы. Увидев ее, я забыл про еду, хотя голоден был чрезвычайно. Хозяин сказал, что Она "хороша девочка, пальчики оближешь, аппетитная". Семнадцатилетний сын хозяина сказал, что балерина она ерундовая, бездарная, но телеса и мордочка великолепные. Пятнадцатилетняя дочь хозяина сказала, что этого достаточно, чтобы сделать хорошую карьеру. Переспит с кем надо, и все! Хозяйка сказала, что "все они там проститутки". Сын сказал, что "там процветают извращения", что танцоры там - гомосеки, а балерины - лесбиянки. Хозяин сказал, что это все идет от диссидентов! Они разговаривали в таком духе, комментируя части тела и движения моей Богини.

А я смотрел на Нее, как завороженный, и твердил про себя как молитву: "Спи с кем угодно, танцуй плохо, доноси, предавай, будь примерной комсомолкой, будь глупенькой и корыстной! Только будь! Только позволь мне хотя бы иногда, хотя бы издали, хотя бы на миг видеть тебя!"

Программа кончилась. Чудесное видение исчезло. Хозяйка в коридоре сунула мне в руку десятку. Велела (именно велела, а не попросила) позвонить к ним через пару недель на всякий случай. Я сказал, что я работаю с гарантией на год, подобно западным фирмам. Заработанную десятку я пропил с незнакомым пожилым человеком. Рассказал ему о своей Богине.

- Плюнь, - сказал он мне, обнимая меня и искренне сочувствуя моему горю, Стоит ли из-за бабы так раскисать? Ты же мужик. Наша судьба такая!

- Дело не в ней, - сказал я, - а во мне самом. Хочется видеть что-то светлое и чистое.

- Я прожил жизнь, - сказал он, - Поверь мне, нет в нашей жизни ничего светлого и чистого. Одна грязь и мрак. Только вот эта минута, когда мы с тобой, свята. Только она. А она скоротечна. Она сейчас кончится. Сейчас я буду вдрызг пьян, а пьяный я - самая гнусная тварь. Уходи, пока я еще не...

А ночью я не выдержал, оделся и пошел на улицу, к ее дому. До утра стоял под ее окном. И про себя пел ей мою серенаду.

Дни и годы идут.

Не сосчитать утрат.

Зачем я торчу тут,

Под окнами, до утра?

Разное нам дано.

Хоть плачь или удавись,

Но я опускаюсь на дно,

А ты устремляешься ввысь.

Холод в моей душе.

Жизни никчемной суть.

Не в силах мыслью уже

Даже пылинку сдуть.

Я просто гороховый шут.

Быть Богом не мой удел,