Иди на мой голос

– Итак, мистер Долгоруков хочет вечер в русском стиле. Водка, русская еда, цыганские танцы с бубном. Надеваем черные парики, становимся по волшебству смуглыми, разжигаем в себе пламя. Джулия, Пэппи, Мэри, у вас приятные низкие тембры. Отвечаете за пение. Кэтти, Элизабет, Дороти, Энн – с вас еще и танцы. Не забудьте украшения. Использовать их звон, чтобы… – Я улыбнулась, – очаровать, как вы умеете. Костюмы на чердаке, леди Луиза распределит их и превратит вас в смуглянок. Ясно?

Леди Луиза – пожилая женщина необъятных размеров – была бесценной гримершей и костюмером «Белой лошади». Она носила высокую старомодную прическу с челкой на один глаз и пышное, будто плюшевое платье. Постоянно она не работала, большую часть времени проводила с внуками в пригороде, но появлялась, чтобы помочь в очередном особенно грандиозном шоу. Ламартис и я не чаяли в ней души. Сейчас леди Луиза, стоявшая в дверях все это время и не пропустившая ни слова, кивнула и сочно пробасила:

– Готовимся!

Девочки ринулись на чердак. Они обожали выбирать наряды, да и на гримировании каждая хотела быть первой.

– Быстро, быстро, быстро! – крикнула я вдогонку. Вскоре возле зеркала я осталась одна и устало прикрыла глаза. Минутку. Просто дайте мне минутку…

За следующий час мои британки всех мастей преобразились. Некоторых я не отличила бы от настоящих цыганок. Я отправила их за кулисы, а сама побежала переодеваться в более-менее приличный наряд. Конечно, в Российской Крылатой Империи, столицы которой, Петербург и Москва, давно стали важными центрами воздушного кораблестроения, много Независимых, и гости бы не удивились моему виду. Но мне вдруг захотелось скинуть ледж и облачиться в платье, я давно этого не делала.

Я переодевалась всего минут двадцать, но, выйдя в холл, обнаружила толпу незнакомых людей в шубах. Вокруг суетились гардеробщик и два швейцара. Из гранд-зала уже доносились пение, музыка, звон. Кто-то подпевал девочкам густым басом. Я улыбнулась: русские явно любили веселиться, и веселье у них разгорелось быстрее костра на ветру. Жерар, вылетевший откуда-то, как черт из табакерки, схватил меня под руку.

– Они млеют! Спасибо!

– Нет проблем. – Слегка одурев от шума, я поправила волосы. – А можно я не буду задерживаться? Мне нужно на экспертизу. Расследование…

Он закивал, как китайский болванчик, но лишь крепче сжал мою руку.

– Тебя хочет видеть наш гость. Сам Долгоруков! Потом можешь лететь куда угодно и не являться до понедельника.

– Гость? Видеть? – Я нахмурилась. – Ты же не равняешь меня с…

Он торопливо замотал головой так, что затряслись дряблые щеки.

– Нет, нет! Не то, что ты думаешь! – Он помедлил. – А если вдруг «то», можешь съездить ему по роже. Разрешаю.

Меня это не впечатлило.

– Что ему нужно?

– Бегом, – вкрадчиво отозвался Ламартис и без церемоний пропихнул меня в зал.

Я видела мало русских в Лондоне и почему-то ждала, что у Сергея Долгорукова будут красная рубаха, тяжелый взгляд и борода лопатой. Бородка у него действительно была – аккуратная и курчавая. В остальном ожидания не оправдались: глаза у русского оказались бледно-серые, одет он был по-европейски. Лишь пуговицы на жилете казались слишком крупными и аляповатыми, да еще серебряная цепочка – лишней. Мужчина, одиноко сидевший за столом, секунд десять разглядывал меня с интересом, как дикое животное. Я смотрела в ответ. Наконец Долгоруков произнес:

– Вот вы какая, хозяйка богинь. – Голос был тягучий, английский почти без акцента.

– Я не хозяйка.

– Садитесь.

Я поколебалась, но опустилась на стул рядом.

– В нашей стране, знаете ли, девочки так танцуют, без постановки.

– В нашей тоже, но мистер Ламартис…

– Плут, – усмехнулся Долгоруков. – Знает, кого выбирать. А хорошо вы их нарядили и подучили. – Он скрестил на груди руки: – Вот только запомните. Настоящая цыганка на колени к кому попало не сядет, гордая она. Эта их кровь…

Я опустила глаза. Конечно, я понимала, что гость не особенно поверит в маскарад, ведь избавить девочек от их привычной распущенности мне так и не удалось, да я и не пыталась.

– Запомню, – коротко ответила я.

Джулия, Пэппи и Мэри тянули песню, которой я так до конца и не поняла, когда помогала заучивать. Что-то о черных глазах. Гость рассеянно посмотрел на них и снова улыбнулся.

– С душой тянут. Будто чувствуют. Правильно я говорю, все люди, хоть с Африки, хоть с Камчатки, одно чувствуют, да? – Он отпил из маленького бокала-стопки и поморщился: – Слабо. Так да?

– Вы правы, – ответила я, думая почему-то о Нельсоне. Он наверняка оценил бы эти рассуждения более искренне. Погибший музыкальный талант, чтоб ему…

Джулия начала постукивать по бубну и притопывать ножкой. Песня стала веселее.

– Не вешайте нос, – неожиданно благодушно произнес Долгоруков. – Вы порадовали нас, с этими делами на родину не вырвешься. А вообще… – Он снова скользнул взглядом по девушкам на сцене, – туманная она, человеческая душа. Как ваш город. Да?

– Туманная, и Лондон тоже. – В этот раз я понимала предмет разговора лучше и поддержала его. – Хотя англичане в большинстве совсем не такие. Многие говорят, мы скучные.