Иди сюда, парень!

Не дождетесь, разозлился я и, открыв глаза, вскочил на ноги. Ребята вокруг обрадовались так, будто я вернулся с того света, а Парпат похлопал меня по плечу и сказал:

– Тебе повезло, а это тебе на память.

И он протянул мне острый камешек величиной с миндаль с засохшей на нем землей и кровью. Эх, не повезло. Я-то думал, что это осколок снаряда! И не покажешь никому, засмеют, но все-таки взял камешек и сунул в карман с гранатой. Стрельба наверху все усиливалась, и Парпат побежал к своему миндальному дереву. Некоторые кинулись за ним, а трое в форме решили отнести меня в больницу.

– Зачем, не надо, сам дойду! – кричал я, отбиваясь.

– Не сможешь, – ласково сказал парень в каске. – Смотри, как тебя шатает, это от потери крови, братец.

– Здесь тебе удалось выкарабкаться, – сказал другой, с бородкой. – А вот до больницы не дойдешь – далеко ведь.

– А кто собирается в больницу? Сами туда идите!

– Он бредит, – сказал третий. – Его надо спасать, а не слушать.

Тут они схватили меня за руки за ноги и потащили вниз. Сначала я пытался вырваться, но ничего не получалось, потому что бойцы были дюжие и им хотелось поскорей смыться. Они бросили меня внизу возле какого-то заброшенного дома и побежали по улице. Смешно было смотреть, как трое здоровенных парней удирают с полными дерьма штанами…

Ну вот, забыл взять в сортир бумажку, чем же, мать его, подтереться? Я пошарил взглядом, нашел обрывок газеты и стал читать:

«Гриша Маргания и его жена, расстреляны гвардейцами у себя дома. Неделю не давали захоронить трупы».

«Володя Бигвава, пенсионер. Был расстрелян 15-летним палачом по кличке Гаврош на берегу моря».

«Тамара Какалия, домохозяйка. Застрелена в своем дворе бойцами «Мхедриони»».

«Вова Чаабалурхва, убит у себя дома гвардейцами из команды Бабу».

Бабу, которого грузинское телевидение показало в белой бурке, как национального героя, возглавлял банду таких же наркоманов и садистов, как он сам. На их совести огромное количество жертв.

Среди них Римма Джобава, красавица-абхазка, которую изнасиловали восемь гвардейцев на глазах у мужа, мегрела Гено Самушия. Он пытался ее защитить. Они отрезали ей, еще живой, ногу, а затем сожгли дом вместе с Гено и Риммой. Они же убили и сожгли вместе с домом их соседей – Гварамия. Затем была вырезана и сожжена семья турок Буюк-оглы – хозяин, его мать Соня, сестра Валя. Их зверски убил их же сосед Искра Морохия.

Такое чтиво грех марать, возьму-ка лучше бумажку с собой и этак небрежно положу на стол перед носом Худого Бакке. Может, после прочтения газеты в нем заговорит совесть и он не сдаст меня гвардейцам? Впрочем, мы сами не лучше этих гвардейцев. Друг рассказывал, как однажды они вошли в грузинское село и какой-то подонок из их отряда проткнул штык-ножом спину шестидесятилетнего старика прямо на глазах его родной матери, которой перевалило за сто. Старушка, говорил друг, кричала как резаная, а тот гад из нашего отряда столкнул ее заколотого сына в бурлящую горную речку. М-да, на войне ангел и тот замарается кровью невинного…

Я встал с унитаза и слил воду. Черт, опять разыгрался геморрой – совсем меня замучил. После водки всегда кровотечение. И какое сильное, так и подохнуть можно, от потери крови то есть. Бакке, брат, прости, что подумал про тебя худое. Ты ведь знаешь про мою проклятую манию преследования. После убийства Андрейки я стал такой мнительный, что на улицу выходил не иначе как с пистолетом в кармане. Потом за пятьдесят баксов заложил ствол Рябому и до сих пор не выкупил. В какое жуткое время живем. Другу лучшему и тому не доверяю. Интересно, Худой Бакке про меня думает то же самое? Нет, он не такой. Хороший, правильный. Даже слишком правильный. Просто бухает много. А кто сейчас не пьет? Святые. А где они, эти святые? Худой Бакке святой. Кроме шуток. Мне везет на друзей. Они все святые, просто некоторые из них скололись, другие спиваются. И никто не ищет виноватого. Не повезло нашему поколению – поколению войны. Все меньше и меньше нас. Печально, конечно…

Бизнесмена тоже можно причислить к лику святых. Ни с того ни с сего дал нам тысячу баксов! Непременно раздобуду ему пушку и уберу его конкурентов. Эх, жену бы его сейчас сюда… Интересно, почему сперма пахнет сырыми яйцами?

Вышел я из сортира не такой взвинченный. Мы тяпнули с Худым Бакке по стаканчику, закусили, и я потихонечку стал успокаиваться. Хм. Налей-ка мне, брат, бортовой.

Худой Бакке открыл еще бутылку водки, а я, откусив от пирога с сыром, спросил:

– Как поживает твоя соседка?

– Которая?

– Ну та, черненькая… Хочу жениться на ней.

– Ты про Наташку?

– Ну да, она такая секси..

– Хорошая девушка, – поддакнул Худой Бакке. – Домашняя, скромная и, главное, чистоплотная…