Иди сюда, парень!

Он исчез. Тот, зеленый, что шел в хвосте, встрепенулся и бросился следом. Подходящая парочка. Не хотел бы я оказаться на месте убийц его отца. Такие гости пострашнее грузин.

Мы немного помолчали, потом решили пробиваться к вокзалу. Первым двинулся к выходу парнишка с родимым пятном. Я за ним. Мы перебежали улицу и юркнули в открытые ворота углового дома. Подождали остальных.

– А где Фога? – спросил я бородача, выглядывавшего из ворот.

– Остался, – прошептал тот. – А вот и грузины.

Мы прижались к ржавому железному листу и через пробоину смотрели, как два натовских БТР проехали вверх по Сталина – так близко, что я мог достать их плевком. Стрелки обоих бронетранспортеров, будто всадники, покачивались над люками. У банка бронемашины свернули налево в переулок. Началась пальба. Я побежал обратно в РОВД. Фога стоял у дверей. Посторонившись, он пропустил меня и прислушался.

– Знаешь, куда они стреляют? – спросил он.

– Понятия не имею, – выдохнул я.

– В Дом правительства.

– Так он же пустой и горит.

– Я тоже не понимаю. Ох, сейчас бы РПГ…

– Как ты думаешь, они будут возвращаться по этой улице?

– Наверное, а что?

– Убьем стрелков. Я утром замочил одного.

Фога задумался. Затем снял с плеча разовый гранатомет и выдернул кольцо.

– Ты прикроешь меня?

– Конечно, – сказал я не своим голосом. – А разве «Муха» пробьет броню?

– «Муха»? – усмехнулся Фога. – Это РПГ-26.

– А какая разница?

– Большая. Здесь такой же заряд, как в выстреле РПГ-7.

Я пожал дрожащими плечами. Осмотрев автомат, передернул затвор, хотя прекрасно знал, что патрон в стволе. Патрон вылетел и куда-то закатился. Хотел поискать его, но раздумал. Коленки мои дрожали, а глаза искали место, куда бы спрятаться, но вместо этого я подошел к проходу и посмотрел в сторону банка. Бронетранспортеры возвращались. Мы забились в темные углы узкого прохода и ждали. Наконец БТР проехали, и Фога шагнул на тротуар. Он спокойно присел на одно колено и, положив трубу на левое плечо, прицелился. В следующее мгновение я стоял рядом с ним и, покачиваясь в волнах солнечного света, пытался взять на мушку спину седока железного коня. Выстрел, кажется, порвал мне барабанные перепонки, и стрекотню своего автомата я слышал как бы издалека. Стрелка не было видно из-за клубов дыма, а БТР все еще катил. Поменяв пустой магазин, я посмотрел на Фогу и согнулся от смеха. Футболка на нем загорелась, и он, отбросив пустую трубу, бил себя, пытаясь потушить пожар.

– Попал!!! Молодец!!! – кричал я, бегая вокруг и хлопая себя по коленкам. – Поджарили ублюдков! А вот кому жареная свинина! Недорого!

* * *

Стас спустился по крутой лестнице ресторана, переоборудованного на время форума в мастерскую, и подошел ко мне. Мы поздоровались.

– Ну как ты, маньяк? – спросил он.

– Да ничего, – ответил я. – Как твоя работа?

– Продвигается потихоньку. А Оля где?

– Зачем-то вернулась в номер, сейчас выйдет. Мы идем за черникой. Знаешь, вчера я чуть не лопнул. Оля еще бруснику нашла, но я не стал есть… Может, это и не брусника вовсе… А чернику я знаю… Ты в курсе, сколько она стоит на базаре? Я как будто валютой объелся.

– А в бассейне уже поплавал?

– Да, но вода пахнет хлоркой. Слушай, никак не могу успокоиться. Мне надо вернуться. Хотя бы на день.

– Это, конечно, твое дело, но ты бы пожалел Ольгу. У вас все получилось. Ты выжил в этой бойне и сам встретил ее на вокзале. Такое только в кино бывает. Так дай ей отдохнуть и успокойся сам. Я вчера разговаривал с Зауром по телефону, он, может, тоже приедет сегодня. Арбуз привезет. Он в них разбирается.

– Правда? Это здорово. Он звонил мне утром восьмого. Нас как раз бомбили с самолетов… Кругом паника, я кричу в трубку: «Заур, нам пиздец! Сделайте что-нибудь!» – и связь обрывается…

– Знаю, знаю, маньяк. Он рассказывал мне. Ты принес стихи?

Я вытащил из заднего кармана джинсов смятые листки и протянул Стасу. Он взял их и, наклонив рыжую голову, попытался прочесть. Вылитый Ван Гог. Еще бы повязку на ухо.

– Нет, для меня это китайская грамота. Ты хоть сам-то понимаешь свой почерк?

– Не всегда, – усмехнулся я.

– Прочитай, пожалуйста.

Я оглянулся. Вроде никого. Взял замаранные чернилами бумажки.

– Между прочим, специально для тебя переписал. Старался. Ладно, слушай…

«Дышит зноем восьмое августа, про́клятый день. Рвутся снаряды, ракеты, с неба падают мины, самолеты мечут бомбы. Из пылающих домов пахнет жареным мясом…»

День куска