Иди сюда, парень!

– Никогда не думал, что буду участником Каннского кинофестиваля, – сказал я. – Но вот я здесь, на берегу Средиземного моря, и ты снимаешь про меня фильм. Что может быть круче?

Мимо прошли арабы со спиннингами и пивом. Трое спустились вниз и стали ловить рыбу, другие остались наверху и о чем-то говорили. Они были небритые, в спортивных костюмах, и напоминали террористов-смертников. Я встревожился при мысли, что арабы нападут на нас и отберут деньги и камеру, и на всякий случай подобрал несколько камней и положил возле себя.

Решил завести дневник. Впрочем, вру, просто хотел изложить в таком формате свои воспоминания о Каннском кинофестивале. Вчера написал текст, типа как прошел первый день, но утром просмотрел записи и стер. Кто будет читать такую муру? Лично я не стал бы. На литературных форумах я частенько знакомился с писателями, которые говорили, что пишут для себя и, дескать, им по хрену критика и мнение читателя. Так зачем вы приехали на форум, господа? Сидели бы дома и сочиняли себе рассказы, романы, стихи, пьесы, сценарии… Я вот для себя ничего не пишу. Делюсь с людьми опытом в надежде, что кому-то мой текст покажется интересным и при встрече он пожмет мне руку, может, даже деньжат подкинет. Со мной такое уже случалось. Но сегодня с утра мне кажется, что все очень плохо, скучно, серо, избито. Я уничтожаю свои мысли в предложениях, абзацах, страницах. Возможно, это очередной кризис, и, надеюсь, он скоро пройдет. Да и неинтересно излагать ту суету в Каннах…

Знали бы вы, какие «залы» отводит жюри кинофестиваля для показа короткометражек в программе шорт-фильм-корнер! Небольшие кабинки на три или шесть персон. Просто курам на смех… Я-то думал, наш фильм будут показывать в большом, наполненном зрителями кинозале. Открыл дверь в одну из лилипутских кабинок, и у меня началась истерика. Но это еще не все: чтоб показать свое детище коллегам по цеху, ты должен записаться у девушки за стойкой, а к ней с раннего утра такая очередь выстраивается… Часа два, не меньше, проторчишь в ней, чтобы заказать «зал» на удобное тебе число и время. И может случиться, что ты окажешься единственным зрителем своего гениального фильма. Ну это, конечно, другая крайность, и все же сколько раз я шарахался от неизвестного еще миру режиссера, который в отчаянии хватал первого встречного за руку, чтоб затащить в «зал» на просмотр своего кино. Однажды я расслабленно стоял в очереди за халявным коктейлем, и какая-то безумная вцепилась в меня и увлекла за собой. Сопротивлялся я вяло, и в результате оказался в кабине один на один с какой-то сумасшедшей испанкой. Честное слово, мог бы ее там трахнуть, однако фильм оказался слишком короткий. Пять минут, если не меньше. Пока испанка рыдала на моем плече, фильм закончился.

В другой раз мы с Сергеем наткнулись на молодую голую француженку. Она стояла в центре зала и раздавала афишки. Я подошел поближе и вытаращился на ее сиськи. Сергей, деликатно отвернувшись, ждал меня возле большого плаката. Девица дала мне афишку своего фильма и начала тараторить. Я попросил Сергея перевести. Услышав, что я говорю по-русски, француженка обрадовалась: раша, раша! Да не раша, я осетин. О, тогда вам повезло, мсье. И она показала рукой на свою компаньонку, стоявшую от нее чуть поодаль. Недолго думая, я подошел к высокой, худой, в рваных джинсах девушке и заговорил с ней. И представьте, она оказалась осетинкой! Вот чтоб мне сдохнуть, если вру! Я обнял ее как родную и ласково погладил по костлявой спине. Мы тут же познакомились, и я совсем обалдел, когда Марина заговорила со мной на моем родном осетинском. Я уже не нуждался в переводчике и, подтолкнув Сергея поближе к голой француженке, стал расспрашивать землячку, откуда она родом, как зовут папу, где сейчас живет и т. д. Она охотно отвечала, а потом вдруг спросила:

– Хочешь сфоткаться с моей подругой? Можешь даже потрогать ее за сиськи.

– Нет, что ты! – смутился я. – А просто так ее можно сфотографировать?

– Валяй, земляк, для тебя мне ничего не жалко. И должна сказать, что наш фильм довольно… м-м-м…

– Мне нравится картинка на афишке, я большой любитель эротики.

– Скорей, это порно.

– Порно – это скучно, там всегда одно и то же. Надеюсь, ты не снялась?

– Для тебя это останется тайной.

– Но я могу прийти на просмотр…

– Не будет просмотра: нас сейчас выгонят, охрана уже идет к нам.

Я навел на голую француженку айпад и успел сделать несколько фотографий, прежде чем секьюрити загребли девчонок.

Я не стал отбивать свою соотечественницу, потому что ужасно боялся неприятностей. Вообще, в Каннах я старался соблюдать законы. В центре Европы, знаете ли, надо вести себя прилично. Или у тебя потом возникнут проблемы с визой.