Иди сюда, парень!

В Каннах мы сошли на конечной остановке, на набережной Круазет, отыскали Дворец кинофестивалей и предъявили охранникам приглашения. Нас направили в подвал. Мы спустились вниз и встали в очередь за аккредитацией. Было очень душно, а народ все прибывал. У меня закружилась голова, и, чтоб не упасть, я сел на свой рюкзак и принялся щупать пульс на шее. Я сделал это совершенно незаметно – долгая практика, знаете ли. Удары сердца были частые и мощные, значит, поднялось давление, хотя, вполне возможно, и понизилось. Тут не угадаешь, пока не измеришь. Я закинул под язык таблетку валидола и, ощутив во рту мятную прохладу, оглянулся по сторонам. Здесь собрались киношники со всего мира: китайцы, корейцы, японцы, испанцы, англичане, американцы, французы, голландцы, марокканцы, мексиканцы. И среди них я, единственный осетин. Почти все они говорили по-английски. Сергей куда-то исчез, и я совсем приуныл, как вдруг услышал русскую речь. Вскинув голову, я увидел в углу громадных размеров человека в красной футболке, уставившегося в свой мобильный телефон. Он перекидывался фразами с маленькой, хрупкой, одетой в прозрачное белое платьице девушкой. Я бросился к ним, представился и попросил помочь с регистрацией. Великан, не отрываясь от своего гаджета, пожал свободной рукой мою потную ладонь и пробубнил:

– Меня зовут Матвей, я продюсер, а это Джулия, она говорит на трех языках.

– На пяти, – поправила Джулия. – А что вы волнуетесь, Тамерлан? Все очень просто: надо дождаться своей очереди к одному из окошек, и вам выдадут волшебный бейджик.

– Да, но тут много окон, и я могу запутаться. К тому же я совершено не знаю английского языка.

– Не беда, – улыбнулась Джулия. – Зато у вас есть приглашение на кинофестиваль.

Появился Сергей, уже с бейджиком на груди, и я представил его моим новым знакомым. Пока мы говорили о том о сем, подошла моя очередь, и я умоляюще взглянул на полиглота Джулию. Она схватила меня за руку, и мы вдвоем ринулись к окошку, просунули в лунку в стекле приглашение с загранпаспортом и вытянули за ленточку красивый пластиковый бейджик.

Вчетвером мы выбрались на улицу, где к нам присоединился худенький невзрачный мужичок в шортах и застиранной оранжевой футболке. Он был ужасно похож на Джулию, и я ничуть не удивился, когда моя спасительница назвала его папой. Мы с ним познакомились и пошли вместе, разговаривая. Звали мужичка Никитой.

– Вы, наверное, режиссер? – спросил я Никиту и посмотрел на его грязные, когда-то белые кроссовки на босу ногу.

– Нет, я отец Джулии, – сказал он скромно.

– А, значит, ваша дочь режиссер? Она сняла гениальный фильм, и вы приехали за нее поболеть?

– Нет, к кино мы никакого отношения не имеем, просто у Джулии с Матвеем любовь, и мы пришли сюда из-за него.

Дочь Никиты шла в обнимку с Матвеем и, похоже, слышала, о чем мы толкуем. Она обернулась к нам со счастливой улыбкой и еще крепче прижалась к своему гигантскому парню.

По выговору я узнал в Никите хохла, и мне стало не по себе, ведь сейчас на его родине война, и, вполне возможно, он со своей деткой-конфеткой вынужденно переселился в Канны. Мужичок как будто прочитал мои мысли и сказал, что родом он точно с Украины, но покинул страну года два тому назад и с тех пор путешествует с дочей по миру. Чего-чего? Доча? Какое ужасное слово. По-моему, отец, который называет своего ребенка дочей, подлец. По крайней мере, я знаю двух таких папаш, и оба мерзавцы.

– О, как здорово! – воскликнул я, но уже без всякого уважения к Никите. Лучше бы он назвал Джулию как-то иначе. – Но, простите меня за прямоту, вы ни в чем не нуждаетесь? Ведь для такого длительного вояжа нужно как минимум иметь толстый кошелек.

– Доча неплохо зарабатывает, – потупился Никита. – Она работает риелтором и свободно говорит на пяти языках, а теперь учит еще и китайский.

– Знаете, я вам ужасно завидую! Ваша дочь просто чудо!

Про себя же я подумал, что Джулия, скорей всего, зарабатывает на панели, а папочка, должно быть, ее сутенер. Впрочем, это всего лишь поверхностная версия, и она могла не соответствовать действительности, ибо сейчас я смотрел на мир глазами драматурга и во всем искал сюжет для будущего фильма, который принес бы мне «Золотую пальмовую ветвь».

– А с Матвеем доча познакомилась в прошлом году в Испании, – продолжал мой собеседник. – Целый год переписывалась, ждала его, и вот сегодня они наконец-то встретились!

За беседой я не заметил, как мы добрались до автовокзала. Джулия спросила Сергея, где мы остановились, и тот медленно, по слогам прочитал с бумажки название гостиницы. «Доча» посмотрела в свой гаджет и тут же сказала, на какой автобус нам сесть. После этого мы обменялись номерами телефонов, договорились встретиться утром возле красной дорожки и расстались.

Два часа ночи. Сергей храпит на своей половине кровати, а у меня сна ни в одном глазу. Наверное, переутомился, ну еще бы, целую вечность угробили на то, чтобы добраться сюда!