Иди ты в отпуск!

Снова подошла пожизненно-радостная официантка. Оказывается, она ничего не забыла: водрузила на стол кувшин со сметаной – пол литра, не меньше – поближе ко мне. Ага, значит, первая маленькая плошка с оным продуктом предназначалась для пельменей. Поставила перед братом большую металлическую миску с колотым льдом. Горку ледяных катышков украшали щипцы.

– Это что, минералка? – брови брата уехали к макушке. – Я просил воды.

Вьетнамочка весело залопотала. Я выловил из ее речи знакомые слова: «кен» и «нуотц», – что перевел как «мороженая вода». Мол, любые капризы за ваши деньги.

– Все верно, ты заказывал холодную, ты ее и получил…

Пришлось довольствоваться пивом.

Мы покинули ресторан «Армения» с боксом, в который нам упаковали лягушек, мило обсыпанных заново зеленью и ломтиками огурцов…

Обильный ужин потребовал долгой прогулки по ночному Нячангу. На улицах еще вовсю торговали вкусностями и, соблазнившись, мы купили запеченного прямо в панцире лобстера.

Я никогда не был против ночного перекуса, поскольку он не прибавлял ни капли жира нашим поджарым телам.

Возле отеля витал странный запах, будоража носы композицией хлорки, лекарств, тухлятины, гнили с примесью свежих анисовых нот. Ощущение, что тут был сход больных чем-то вьетнамцев, которые одновременно пукнули.

Причина запаха обнаружилась сразу. На открытой веранде сидели девушки и ели дуриан.

– Мы же дуриан хотели купить! – вспомнил я.

– Завтра, – брат зажал нос и быстренько скрылся за стеклянными дверями отеля.

Утром солнце решило основательно поджарить туристов. Жара стояла такая, что все мысли о еде вызывали тошноту. Мы даже завтракать не стали, решив, что к обеду вполне созреем до лежащей в холодильнике лягушки. Хотелось пить, и только пить.

Помня представление вьетнамцев о «холодной минералке», мы решили попробовать местные соки, вышли на набережную и остановились у незнакомого агрегата.

С одной стороны машина обстругивала палки, перемалывала стебель-сердцевину, с другой из краника в подставленный стакан выливалась желтая пенная жидкость – сок сахарного тростника.

Процесс завораживал.

Продавщица кинула в стаканы лед, воткнула соломинки, с улыбкой протянула нам.

Кисло-сладкий сок утолил жажду лишь отчасти. Мы пошли к морю в надежде полакомиться кокосом.

Кокосовые орехи разного размера и спелости в изобилии росли на пальмах. Я представил, как проворной обезьянкой карабкаюсь на дерево и… помотал головой, прогоняя видения. Слишком уж фантастической показалась большая белая безволосая «обезьяна» на хрупком стволике пальмы. Да и торговали кокосами на каждом метре побережья.

Сиеста. Вьетнамцы отдыхают, свернувшись калачиками там, где застала жара.

Мы прошли мимо дрыхнущего возле горы орехов мужика-торговца, мимо сонно клюющей носом девушки – чего беспокоить? Пусть спят люди. Наконец нашли активную еще бабушку.

Пожилая мадам в шлепках на босу ногу, в черных лосинах, клетчатой теплой рубахе с длинными рукавами прикрывала поясницу пластиковой сумкой – там, наверное, были деньги, а голову – полосатой шляпой с широкими полями. На лице черные очки и маска.

Мадам обрадовалась, кто б сомневался, появлению покупателей, вытащила из холодильника огромный, с голову, кокос.

Дальше слабонервным и беременным лучше не читать.

Бабушка взяла нож с тупой рукояткой и длинным толстым шипастым лезвием. Такой ножик прямо просился под статью «запрещенное холодное оружие». Первым в списке. Тремя точными ударами, хекая, она нанесла ореху раны, несовместимые с жизнью. При этом пальцы ее невозмутимо придерживали кокос в миллиметрах от страшного лезвия.

Я облился потом вовсе не от жары. Кажется, пальцев у бабушки уже четыре, а сейчас будет три! Я зажмурился.

Обошлось. Рукояткой она поддела вырезанную треугольную часть, сунула трубочки с зонтиками и, слегка склонившись, протянула тяжелый кокос нам.

Мы, впечатленные опасным действом, поклонились гораздо ниже, сели на лавочку, молча высосали прохладный освежающий напиток, почти не чувствуя вкуса.

– Нет уж, ну их к черту, эти кокосы, – протянул брат.

Я кивнул: кому ж хочется нести ответственность за отрубленные пальцы?

К обеду мы все-таки проголодались, вернулись в отель и достали бокс с лягушкой. Бедрышки под кляром приобрели сероватый оттенок.

– Мы все делаем неправильно! – заявил брат.

– Почему? – я с облегчением отложил вилку.

– Искать настоящую вьетнамскую еду на набережной, где полным-полно туристов, глупо!

– И что ты предлагаешь?

–Я предлагаю отправиться туда, где не ступала нога белого человека.

– А земноводное?

– Лягушка подождет до вечера, – уверенность в голосе брата задушила мои сомнения на корню.

Часа три мы бродили по городу, пока не нашли район, где туристов не водилось.

На нас откровенно пялились, шушукались за спинами, а кое-кто даже щелкал мобилками, снимая двух белых высоченных красавцев. Ну, надеюсь, что фоткали именно по этой причине. Скромный я, да.