Идя сквозь огонь

Надев ее, датчанин внутренне усмехнулся. Еще вчера, примеряя маску, он убедился, глядя на свое отражение в тазе с водой, что больше похож в ней на выходца из преисподней, чем на простого смертного.

Что ж, если жуткая личина испугает стражей Никеля, это будет Харальду лишь на руку. Вызванный ею ужас скует на мгновение солдат и поможет датчанину избежать смерти.

По большому счету, Харальд не особо в это верил, но, подобно тонущему, хватающемуся за соломинку, тщился надеждой, что жуткая маска отпугнет от него врагов.

На улицах еще царил предутренний сумрак, когда до слуха датчанина долетел едва различимый в тишине стук подков. Сомнений быть не могло: по улице двигался конный отряд министра.

Через пару минут он показался вдалеке. Впереди отряда, как всегда, с важной неторопливостью выступал верховой рыцарь, со своими оруженосцами. За ним двигались носилки, украшенные купеческим гербом рода Бродериксенов. С обеих сторон их сопровождали конные стражи.

Сердце Харальда учащенно забилось в груди, во рту стало жарко и сухо. Подобное чувство всегда посещало его перед битвой, но никогда прежде он не испытывал того волнения, что охватило его нынче.

В былые времена, прыгая с мечом на палубу вражеского корабля, он знал, что рискует лишь собственной жизнью. Теперь от того, как он справится с поручением, зависели судьбы близких ему людей. Что ж, жизнь Ингрид и мальчишек в обмен на жизнь старика Никеля — такая цена устраивала бывшего пирата. Об остальном он тогда не задумывался…

Процессия неторопливо приближалась к месту, где ожидал своего часа датчанин. Несколько томительных мгновений — и обитые бархатом носилки величественно проплыли под недостроенной аркой. Ну, давай, Харальд!

В мгновение ока он перемахнул дощатый парапет и приземлился на плоскую крышу портшеза. Расчет датчанина оправдался. Хрупкая кровля с треском разверзлась под его весом, и Харальд обрушился на сановника, как ястреб на куропатку.

Перед взором пирата промелькнули изумленные глаза министра и его всклокоченная борода. Далее датчанин действовал, как бездушный, созданный для убийства механизм. Все человеческое умерло в нем на время, чтобы не мешать его миссии.

Не давая Бродериксену прийти в себя и обнажить кинжал, Харальд выхватил свой нож и что было силы ткнул им старика в сердце. Никель сдавленно охнул, кровь темной струей брызнула из его уст, залив убийце лицо, и одежду.

Все это длилось считанные секунды. В следующий миг датчанин уже выбил ногой дверцу носилок и выскользнул наружу. Тут он едва не налетел на конного солдата, защищавшего портшез от нападения сбоку.

Одетый в железо всадник на миг опешил при виде жуткой, запятнанной кровью маски, но тут же понял, что перед ним — смертный, и потянул из ножен меч.

Харальду не оставалось ничего иного, как нырнуть под брюхо его лошади. Меч солдата отрывисто свистнул в воздухе, но датчанин был уже недосягаем для его клинка.

Что есть духу он мчался по улочке, в конце коей его ждали Гмуры. Уразумев, что случилось с их подопечным, стражники погнались за убийцей.

Гмуры были к сему готовы. При виде бегущего им навстречу датчанина и несущихся следом солдат они вскинули к плечу арбалеты.

Харальду в запарке почудилось, что один из братев целится в него, и он спешно пригнулся. Но опасения были напрасны. Высоко пролетев над его головой, арбалетная стрела с хрустом вошла в переносицу стражника, настигающего датчанина.

Второй воин успел поднять меч, но захлебнулся собственной кровью, получив стрелу в шею. Прежде чем остальные всадники втиснулись в узкий переулок, Гмуры подхватили Харальда под локти и потащили в какой-то грязный тупик, обрывающийся у зловонной ямы.

Ничего не говоря датчанину, братья столкнули его, в эту дыру, показавшуюся бывшему пирату, вратами преисподней, и сами прыгнули следом. Это спасло им жизнь.

Пролетев несколько локтей до земли, Харальд шлепнулся на мягкую, сколзкую кучу тряпья, гнилых овощей и еще бог весть чего. Яма оказалась входом в стокгольмскую клоаку, куда стекали нечистоты со всего города.

В ноздри датчанина ударил жуткий, удушливый смрад. Кожаная маска от него не спасала, и Харальд с отвращением сорвал ее. Наверху раздавались крики стражников, столпившихся у края ямы. Рыцарь, возглавлявший отряд, требовал принести ему лестницу, чтобы продолжить погоню.

Услыхав это, Гмуры увлекли Харальда за собой в узкий, темный проход, откуда доносился плеск воды. Затем, кряхтя от натуги, задвинули за собой каменную плиту, отгородившись от входа в подземелье.

Какое-то время беглецы пребывали в кромешной тьме, но вскоре один из братьев наощупь нашел сумку с факелами, заботливо припрятанную им здесь на случай отступления.

Чиркнуло, высекая сноп искр, огниво, вспыхнул пучок сухой травы, от которого занялись факелы. Тьма испуганно побежала прочь, и в неверном факельном свете Харальд увидел длинный сводчатый коридор, уходящий в черную даль.

— Ну что, пойдем, датчанин? — с мерзкой ухмылкой обратился к Харальду один из Гмуров. — Или ты боишься темноты?