#идикомне

Ответа не последовало. Замедлено моргая, он смотрел куда-то перед собой, но, похоже, не понимал, что именно он видит.

Вскинула голову и увидела, как визжащая Карина повисла на одном из парней, пытаясь его придушить. Даник добивал кого-то из четверки, пока у его ног в муках боли валялся еще один. Рядом Женя получал серию ударов по лицу и в живот от Равы, но все равно пытался драться, хоть и шансы его были близки к нулю.

Но Раве и этого показалось мало. Ударив, сложившегося пополам от боли Женю, коленом в лицо, этот гребаный псих широкими шагами с бешено горящими глазами пошёл прямо на нас.

Инстинктивно накрыла голову Никиты собой и всем видом показала этому ублюдку, на нас надвигающемуся, что он может хоть кишкой наружу вывернуться, но я не дам ему еще хотя бы раз коснуться Никиты.

– Чё, курица рыжая, нахохлилась? – выронил этот урод насмешливо и сплюнул кровавую слюну. Надеюсь, нос и губы ему успел разбить Никита. – Не трону я твоего ущерба.

– Яся, уходи, – прохрипел Никита и даже сел, пытаясь задвинуть меня себе за спину.

– Пошёл нахрен отсюда! – процедила сквозь стиснутые зубы, глядя на Раву, и придержала Никиту за плечи, пытаясь вновь уложить головой на свои колени.

– Вожаком себя возомнил? – склонился Рава над Никитой и совершенно неадекватным взглядом забегал по его лицу. – Думаешь, Раву можно так легко и просто скинуть со счетов? Теперь запомни своё новое место, чмо.

Сказав это, он выпрямился и пнул лужу рядом с нами, окатив меня и Никиту грязью. Вероятно, он хотел уйти отсюда победителем, но прилетевший точно ему в лицо кулак Даника, опрокинул его на лопатки.

– Лучше, лежи, плесень! Я лежачих не бью, – прорычал Даник, из носа и губы которого сочилась кровь.

Рава, оценив ситуацию, в которой все его союзники корчились от боли на земле, предпочел отлежаться вместе со всеми.

– Ник, братишка! – упал Даник рядом с нами на колени. – Он в сознании?

– Я не понимаю, – затрясла головой. Захлебываясь слезами, увидела, приближающуюся к стадиону толпу, у которых наготове уже были телефоны, чтобы снимать случившееся. Обезьяны. – Позвоните в скорую, вашу мать! – крикнула на них, и только это поспособствовало тому, что часть из них начала соображать.

– А, чёрт! – сел рядом с нами и Женя, держась за, похоже, сломанный нос. – Очки сломал.

– Уроды! – рычала Карина и тоже упала рядом с нами на колени. – Как он?

– Я не знаю, – шепнула и заглянула в лицо Никиты, глаза которого были закрыты, но дыхание всё ещё оставалось таким же тяжелым. – Никита, ты меня слышишь? Никита, пожалуйста, скажи хоть что-нибудь.

– Походу, ребра сломаны, – прохрипел, обнимая мои ноги одной рукой. – И рука.

– Господи! – всхлипнула я, боясь коснуться его хоть где-то. Боясь, что из-за сломанных ребер ему может не хватить кислорода.

– Кто-нибудь скорую вызвал? – крикнул Даник на толпу, стоящую неподалеку.

– Да… вызвали… – донеслось оттуда нестройное.

– Не вырубайся, братишка, – подбадривал Даник.

– Говори со мной, Никита, – позвала я, бережно поглаживая его по виску.

– Переедешь ко мне жить? – неожиданно спросил он.

– Нашёл время, – улыбнулась я сквозь слёзы.

– Кстати, мысль, – поддержал его Женя. – Мне кажется, ему ближайшие полгода нужен будет кто-то типа сиделки.

– Или лежалки, – попытался пошутить Даник, чтобы продолжать удерживать друга в сознании.

– Яся? – позвал меня Никита.

– М? – проглотила болезненный ком, застрявший в горле.

– Переедешь?

– Если ты не вырубишься до приезда скорой, то я пойду за тобой, куда захочешь.

Глава 48

Переложила держатель для кофейных стаканчиков из руки в руку и, стараясь не создавать лишнего шума и не расплескать горячий кофе, открыла дверь в палату Никиты.

Он всё ещё спал. Третьи сутки под действием обезболивающих он не приходил в себя полностью. Иногда что-то бормотал, даже открывал глаза, но сознание его полностью не включалось.

Сотрясение, вывих плеча и перелом двух ребер – всё это, не считая многочисленных ушибов, ран, царапин и синяков по всему телу.

Его родители спали рядом с кроватью сына на стульях, подперев друг друга плечом. Не стала их будить и предлагать кофе. Они, наверное, впервые за эти дни смогли задремать. Елена Алексеевна перестала плакать и, похоже, после утренних прогнозов врачей о том, что всё будет хорошо, смогла хоть немного успокоиться.

Роман Григорьевич не проводил столько времени в палате Никиты, сколько я и Елена Алексеевна, но только потому, что выяснял обстоятельства произошедшего. Оказалось, отец Равы, или Равдина Даниила, и отец Никиты – друзья. Поэтому, первым делом, отношения выясняли отцы и, как и положено хорошему отцу, Равдин-старший оправдывал поступок сына, но ровно до тех пор, пока не отсмотрел запись видеокамер со стадиона, на которых, хоть и не в самом лучшем качестве, но было видно, что Никиту бьёт его сынок и трое его дружков.