Идиотам просьба не беспокоиться

В итоге тебе всегда достаются паленые кости. Непаленых костей – как и честной игры, – не бывает, но их все-таки нужно бросить, чтобы узнать, какие выпадут цифры.

Он пошел в «Барнс & Нобл» на Юнион-сквер.

Обычно, чем больше книжный, тем легче там затеряться: находишь какой-нибудь тихий ряд стеллажей прямо перед закрытием, тихонечко там зависаешь и ждешь, когда все уйдут и можно будет заняться любимым делом всякого книжного червя – поглощать книги. Ловили его нечасто. За все эти годы – четыре раза, да и то каждый раз отпускали с миром.

Вот только ему не нравилось, как на него при этом смотрели. Эти взгляды красноречивее всяких слов говорили о том, что его принимают либо за недотепу-воришку, который даже украсть-то нормально не может, либо за показного неудачника, а то и вовсе клинического идиота, которому нравится, что его запирают на ночь в магазинах. Только одна женщина, в Нанитоне, вызвала-таки полицию.

– Я звоню в полицию, – прошипела она.

Он легко мог убежать, но не стал. Ему было непонятно, почему та женщина сказала, что если он не убегает, значит, совесть у него не чиста, и преступные намерения налицо. Он не стал убегать прежде всего потому, что ему некуда было бежать. Дожидаясь полицию, он успел прочитать двадцать страниц «Севера и Юга». Полицейские, кстати, не особенно воодушевились, не обнаружив никаких следов взлома, никакого ущерба и никаких следов кражи.

– На этот раз мы ничего больше не скажем, – сказал один из офицеров, потому что и вправду сказать было нечего.

Все происходит без подготовки. Ты что-то мямлишь в поисках единственно правильной фразы, и либо находишь ее, либо продолжаешь мямлить. Однажды, когда ему было одиннадцать лет, он возвращался домой с уроков, а на той стороне улицы ему навстречу шли две девочки его возраста, которых он часто встречал по дороге из школы. И вот эти девочки перешли через дорогу и направились прямо к нему. «Ничего, если я тебя стукну?» – спросила блондиночка. Он задумался над вопросом и над ответом, но блондиночка, не дожидаясь, пока он ответит, со всей дури треснула кулаком ему в челюсть. Было больно и неприятно. Он снова задумался: что теперь надо делать. Улыбнулся и пошел себе восвояси.

Без подготовки ты просто теряешься и совершаешь поступки, совершенно тебе несвойственные. Однажды в Портленде он зачитался историей о кентавре императора Гермагора из книги Флегона из Трала «О чудесах и долгожителях». Он так углубился в чтение, что не заметил, что он не один в магазине – тем более что он и не ожидал, что будет там не один, в два часа ночи, жарким и душным летом, в спящем маленьком городке.

От книги его отвлек хозяин магазина, крупный мужчина, который вцепился обеими руками в раскладушку и умолял оставить ему жизнь:

– Пожалуйста, не убивайте меня, – вновь и вновь повторял хозяин, опускаясь на колени.

Он был растерян и озадачен, поскольку кроме книжки в мягкой обложке на 215 страниц другого оружия у него не было, а случай с той девушкой окончательно убедил его в том, что вид у него совершенно не злобный, а даже, наоборот, мирный и безобидный.

– Дома сломался кондиционер. Невозможно спать – слишком жарко. У меня здесь есть деньги, я вам покажу. Я ничего не скажу полиции. Только не убивайте меня.

Он уже собирался выдать свою стандартную байку о том, что его случайно закрыли здесь, в магазине, но он не умел ни врать, ни говорить правду, да и хозяину магазина не нужна была ни его правда, ни ложь. Проще всего было бы забрать деньги, которые ему так настойчиво предлагали. Что он и сделал. После чего отправился в отель, затарившись книгами на целый день. Он понимал, почему его можно принять за преступника, но не понимал, как его можно принять за опасного преступника, однако тот случай придал ему некий флер власти и помог ощутить себя интересным.

Когда «Барнс & Нобл» закрылся, он еще час просидел в секции политической литературы, дожидаясь, пока не умолкнут все звуки в здании. Нет такой книги, в которой бы не было отголосков каких-нибудь других книг; чтобы писать, сначала нужно читать. Сможет ли он стать действительно самобытным автором, у которого не будет вообще ничего от других? Есть ли свете другой такой человек, который заметил, что в «Илиаде» никто из героев не ест рыбу? Который помнит все тридцать три бранных слова для оскорбления мытарей, собранных и записанных Поллуксом из Навкратиса? Который переживает о том, отыщется ли когда-нибудь утерянный роман Апулея «Гермагор»? И которому интересно, действительно ли Фридрих II написал «De Tribus Impostoribus Mundi» («О трех самозванцах»)?

Он устроился в уютном кресле, за которое так любил «Барнс & Нобл», и погрузился в «Единожды обманувшись» (в правой руке) и «Всемирное желание» (в левой).

Иногда он уставал, и ему становилось скучно, но он продолжал читать «все по годам», потому что уже прочитал слишком много, чтобы теперь останавливаться. Однажды, поддавшись минутной слабости, он даже устроился на работу и проработал два месяца, но легче ему не стало.