Идиотки

Тут в трубке началось шевеление, сопение, чей-то страстный шепот: «На, говори! Это она!». — «Сама говори! Я боюсь!». — «Ха-ха-ха! Говори!». — «Сама говори! Ха-ха-ха!».

Потом трубку бросили. Лена так и осталась стоять у горки барахла из сумки. Потом начала ругаться, да так грозно, как еще никогда в жизни.

Только переоделась, снова звонок:

— Лена?

— Я слушаю!

Смех. «Снова дозвонилась!». — «Ну, так поговори!». — «Ай, я боюсь!». — «Нет, поговори!». — «Сама!».

Началась потасовка, потом трубку бросили.

Лена тоже бросила свою и долго била кулаком пуфик, снимая стресс.

Она понимала, что это кто-то из бойких старшеклассниц или студентки-пэтэушницы первого года, зажившие самостоятельной жизнью и желающие острых ощущений. Найти ее, Лены, телефон не составляет труда, что школьницы-студентки-пэтэушницы и доказывали периодически. Но сейчас они были так не к месту! Так искренне хотелось их убить, убить медленно, как-то очень изощренно!

Звонок.

Лена дернулась, как от удара током вольт в триста.

— Это Лена?

— Вот что! Если вы не прекратите, я вызову милицию! Слышите?

— А… А зачем?

— Затем, что вы вторгаетесь в частную жизнь!

— Мы никуда не вторгаемся! Мы просто хотели с вами познакомиться!

— Я не хочу с вами знакомиться! Оставьте меня в покое!

Трубку бросили.

Лена была вынуждена выпить волки прямо из горла. Нервы стали как провода на морозе. Зато когда снова зазвонили, она знала, что говорить.

— Вот что, девочки! Мой телефон прослушивается, и номер, с которого вы звоните…

— Что ты несешь?

— Сергей?

— Нет! Махатма Ганди!

— Что-то случилось?

— Как обычно! Эти козлы назначили встречу с представительством на девять вечера в ресторане! А я не в костюме! Буду через пятнадцать минут, подготовь мне зеленый!

У Сергея была страсть к яркой одежде, к особому крою. Ему и нужен был особый крой, чтобы скрыть малый рост, но подчеркнуть мускулатуру…

Лена погрузилась в гардеробную Сергея. У них была комната-мечта, вся обросшая стеллажами, вешалками, плечиками, одна половина считалась Лениной, а другую населяли вещи Сергея. И в этой второй половине всегда был казарменный порядок. Он сам выбирал, сам повязывал галстук, сам прикладывал носки к туфлям, проверяя, не будет ли диссонанса.

Только сейчас вся эта процедура была доверена Лене. Хотя она не слишком переживала. Зеленый обычно надевался вот с этой рубашкой… Вот с этими ботинками… Вот с этими носками… Что касается зажима запонок…

Она аккуратно поискала в коробочках, в полочках. Ах, какой конфуз… Не знать, где запонки собственного мужа.

Потом забралась на антресоль, уже из принципа, потому что запонки не могли быть настолько невостребованны, чтобы вообще не водиться в гардеробной. Где-то же они были!

В дальнем углу, за свитерами, лежала бутылка шампанского с дарственной этикеткой. На этикетке — улыбающийся Сергей в обнимку с Олей Курловой и подпись: «Дорогому человеку в день рождения!».

Глава 4

— Скажи, что мы сегодня не приедем!

Вадик отмахнулся подушкой, прикрыл трубку ладонью:

— Это директор! Прошу тебя, Ира!

— Директор? — заржала Ирочка. — Да пошел ты в жопу, директор!

Вадик вскочил как ошпаренный и вместе с трубкой убежал в другую комнату. А Ирочка проследила взглядом за его попкой и пришла к выводу, что попка так себе. Великовата попка для такой тонкой натуры, как ассистент режиссера Вадик.

Зато у нее нигде нет лишнего: ни в теле, ни в личной жизни — все сухо, подтянуто, лаконично, очень стильно, не по-бабьи. Ирочке нравилось быть собой.

Они вместе уже три недели, и за это время Вадик ей порядком надоел. Но искать другого было лень, а здесь все удобства: прямо с работы вместе домой, из дома — на работу. Экономный, крепкий вариант. До тех пор, пока не станет ну совсем, смертельно скушнааа…

— Ир, ну? Ну, как же ты так? Это ведь директор! Мне пришлось врать, что мы смотрим сейчас Масяню! И он был страшно зол, что мы смотрим Масяню вместо того, чтобы собираться на работу!

— Прости, — Ирочка сморщила лицо в трагический комочек. — Прости меня, милый! Добрый, святой человек! Прости меня!

Вадик смутился, присел рядом.

— Ир! Я не святой!

— Нет! Святой! Святой! А я гадкая! Плохая! Низменная!

— Ну, не такая уж ты и гадкая…

— Гадкая! Отвратительная! Хуже не бывает!

Она смеялась, уткнувшись лицом в его колени, а он гладил ее по лопаткам и не зная, что такое сказать, чтобы успокоить бедную, расстроенную девушку.

— Ир! Ты чудесная, очень красивая! Просто немного безответственная!

— Это я безответственная? — вскочила Ирочка. Только что шалила, дурачилась, только что все было хорошо и невинно, но этот удод без чувства юмора опять все испортил, он просто не может не взбесить! — Да я зарабатываю больше, чем десять таких, как ты! Ясно тебе? Я первые деньги сделала, когда ты еще в войнушку игрался! «Безответственная», блин! Козел!

Она надулась, отвернулась, а Вадик сидел такой нелепый. Хлопал своими коровьими ресничками…

— Ир, прости меня! Пожалуйста! Я подлец!

— Ты козел!

— Я так виноват перед тобой! Прости!

— Да пошел ты!

Пауза затягивалась, часы тикали.