Идиотки

Ю. взял инструмент, провел пальцами. И уже по тому, какой звук извлекают люди в первую секунду, становится ясно, как они играют на гитаре. А Ирочка с ее абсолютным слухом даже напряглась, с грустью думая о том, как отреагируют ее израненные нервы на возможную фальшь…

Но первый звук показал, что играет Ю. отменно. Просто шикарно играет.

***

Лена метнулась к окну, чтобы позвать Сергея, остановить его, что-то объяснить — ведь глупость вышла, нелепица! Умный мужик! Он должен понять! Невозможно вот так бросить! Уйти только потому, что кто-то написал гадость — но ведь не она же сама написала!

Второй раз за последний час окно было с визгом распахнуто, тонкие благородные шторы взмыли к потолку, в лицо — мартовская ночь с ее морозом…

Она высунулась в окно по пояс, Сергей еще не вышел. А потом хлопнула дверь в подъезде, и она набрала в легкие побольше этого морозного марта и приготовилась кричать что-то такое отчаянное, но вдруг услышала, что Сергей разговаривает.

Тихим, спокойным голосом. А с кем? Никого же нет! Лена прижалась ухом к слою холодного воздуха между ней и Сергеем.

— Да, не дергайся, — говорил Сергей в мобильный телефон. —

Я понял… Не надо, это ни к чему. Да, через пятнадцать минут… Какое вино, что ты собираешься отмечать?.. Не надо, я сразу спать, у меня несколько встреч завтра… Хорошо, я куплю вино. Если ты так хочешь, я куплю вино, но это надо ехать в «Европейский», ты готова ждать?.. Хорошо…

Он удалялся и даже не подумал обернуться и посмотреть на дом, из которого уходил. А если бы обернулся, то увидел бы Лену, сидящую на подоконнике, похожую на ведьму, прошитую насквозь серебряной стрелой из арбалета.

***

Ирочка снова забыла, зачем пришла. Так клево играл, суперпрофессионально! Сразу было видно, что здесь и школа хорошая, и фламенко на пятерки, и с нотной грамотой порядок. А еще круче то, что вся эта чистая техника, поразительная сама по себе, даже близко не могла конкурировать с представлением! Ю. один в трех лицах разыгрывал какой-то древнерыцарский фарс, скакал по подушкам, то прикидывался королем с тремя подбородками, то вопил фальцетом и хлопал глазками за принцессу. Отработал и уставился на Ирочку блестящими глазами.

— Еще! — заорала Ирочка, хлопая в ладоши. — Еще давай!

Ю. кивнул, и снова понеслось.

Грустные песни, исполняемые с приспущенными ресницами, популярные песни, перелопаченные до смешного неузнаваемо, шуточные песни, поданные с первой до последней ноты как отдельное шоу. И нигде не повторился, гад! И нигде не смазал нотку! Даже в самых отчаянных руладах! Гибкий, как пластилин, такой разный! Ирочка топала, хохотала, и ничего в этом однокомнатном театре не существовало, кроме актера и зрителя, и они так схлестнулись, что даже соседский стук по батарее их не остановил!

Остановила порванная струна. Ю. притормозил, начал возиться с ней, тяжело дыша, а Ирочка подползла поближе, стукнула его по колену и сказала, выдыхая пламя от радости:

— Чувак! Завтра! Ты летишь в маленький город, названия которого даже не помнишь! И начинаешь все с нуля в штате Орегон! И снимаешь свадьбы, и работаешь там клоуном на улицах и Санта-Клаусом на Новый год! И даже если до смерти ты будешь Санта-Клаусом, ты все равно помрешь счастливый, потому что ты будешь заниматься тем, чем ты должен заниматься! А Восточную башню во Всемирном торговом центре забудь! В мире миллион крутых программистов, но таких актеров, как ты, — единицы! Вали в свою Америку и до самой смерти будь актером! Ты не просто талантливый, чувак! Ты жутко талантливый! Понял меня? Даже за две копейки, но будь тем, кем ты можешь быть круче всех!

Она широко и отчаянно поаплодировала, качая головой… Классный. Очень классный чувак… Талант — это такое уважаемое, такое, оказывается, мощное состояние человека. Это как… Ну, как если бы оказалось вдруг, что он из золота и изумрудов! Отер грязь, а под ней засверкало такое, отчего захотелось отступить и закусить губу, и даже почти расплакаться!..

О! А вот букетик Наташкин… Ирочка взяла его с дивана и бросила к босым ногам Ю.

— Ты очень крутой, чувак… Я… Я не знаю, как сказать… Я преклоняюсь, да…

И тут Ю. медленно отложил гитару, подошел к ней, взял ее за подбородок, заглянул в ее светлые глаза и начал целовать, целовать, целовать…

***

Утром Лена позвонила в телекомпанию и сказала, что не придет сегодня. Что ей как-то не очень хорошо.

А как ей могло быть хорошо, если она не спала ни одной минуты, и даже плакать не могла? Пялилась в угол на потолке, и в какую бы сторону ни начинала думать, всюду приходила к боли.

Сергей ушел. Ушел к какой-то девушке. Может быть, к Гале. Может быть, не к Гале. Может, к Оле Курловой… Какая разница? Хотя лучше, чтобы к другой, к незнакомой… Ооох, как ноет…

— Ты чего, офигела? — спросила трубка голосом видеоинженера Коленьки. — Через полчаса быть на работе, ясно? Я тебе похрюкаю там носом! Делом заниматься надо, ясно? Делом, а не лирикой, блин, по поводу сложных семейных отношений! Быстро села в такси и приехала на работу! Без вариантов!

Она только повесила трубку, как позвонила Ирочка.