Идиотки

— Я, вероятно, лишен таланта быть мужем и отцом. Я фанат своей работы, живу в своем мире, это очень бесит всех вокруг. Они пытаются меня переделать, у них ничего не получается, мы расстаемся….

— Твоя работа — это кино?

— Нет, это моя страсть. А работаю я программистом, причем работаю хорошо…

— А зачем ты работаешь программистом, если твоя страсть — кино?

— А потому, что кино сейчас не в том состоянии, чтобы прокормить! Для меня, во всяком случае. Снимаются только сериалы, роли ужасные, режиссеры ужасные, сценарии — плакать хочется… Не знаю…

— Я тоже снималась в кино.

— И как?

— Я решила не продолжать.

Ю. посмотрел с уважением и интересом:

— А что? Не вкатило?

— Нет. Просто это все… суета… Ерунда какая-то… Несерьезно это все.

— Молодец. Ты нашла в себе силы отказаться от славы и красивой жизни — все ведь думают, что кино — это слава и красивая жизнь, — потому что не уверена в своем таланте…

— Да дело не в таланте. В нем я уверена.

— А в чем?

Ирочка прищурилась.

Рассказать ему про Ромку? Про ребенка? Рассказать всю ту чушь, которую она придумала и в которую сама сейчас не может поверить?

***

— Лена! А мы возле вашего дома! Посмотрите в окно!

Лена застонала и уронила трубку. Да что же это такое, а? Да как же у них наглости хватает?

— Идите домой! Слышите? Немедленно идите домой!

— А мы хотим с вами познакомиться! Вы к нам выйдете?

— Я сейчас вызову милицию! Слышите?

— А почему?

— Потому, что вы мешаете мне жить!

— Нет, это не мы! Мы не мешаем! Мы с вами дружить хотим!

Бросили трубку.

Лена выключила свет, подбежала к окну и выглянула во двор. За оградой — три девчонки, лет пятнадцати, прыгают, греются. Остановились, о чем-то говорят. Потом начинают хлопать в ладоши и орать на весь двор:

— Ле-на! Мы-вас-лю-бим!

— Тише вы! — Лена представила себе возмущение благородных соседей, банкиров и предпринимателей. Конфликт с Сергеем на почве бытовых неудобств…

— Ле-на! Ле-на! Мы-вас!

Одиннадцать часов! Начало двенадцатого! А они орут на всю улицу!

— Ле-на! — девчонки не дождались и перешли на другую сторону дома. Оттуда их звонкие голоса доносились с трудом, но слышались и могли разбудить кого-нибудь слабонервного.

— Ле-нннааа! О-го-го!

Лена распахнула окно, собираясь хорошенько отматерить свой фан-клуб, но быстро поняла всю тщетность попыток. Девки-то были с другой стороны, а туда окна не выходили.

— Ле-на! Ле-на! И-ва-но-ва!

Тут Лена не выдержала, рванула куртку, сунула ноги в какие-то ближайшие ботинки и помчалась на улицу.

***

— Н-да… миленькое признание…

Ю. был без лица. То есть фактически лицо осталось, но выражения на нем не было. Были волны выражений: от удивления до полного ужаса.

Ирочка мышкой сидела под креслом и смотрела, смотрели во все глаза.

— Это же… Это… Ну, в общем, Ира, это что-то вроде насилия, я так понимаю. Я могу тебя в милицию сдать за насилие!

Ирочка смотрела, кусала губу.

— Ты хоть понимаешь, насколько серьезна глупость, которую ты затеяла? Я уже не говорю о том, что ты обманула меня с кастингом…

— Прости. У меня не было выбора…

— Да ты чушь несешь! Как это у тебя не было выбора? Миллионы мужиков! И даже не в этом дело! Это аморально!

— Почему? Я хочу ребенка. Это аморально?

— Нет, но ты хочешь его без согласия другой стороны!

— Но другая сторона могла бы вообще ничего не узнать до конца жизни, если бы просто молча меня трахнула, а не разводила тут бодягу! «Смысл жизни!». «Кино!». Смысл жизни это любить кого-то и оставить себе память о нем, если он вдруг умер! Смысл — это не спать ночами, вообще не спать, и понимать, что самое главное ты упускаешь! А еще смысл жизни это дать хоть какую-то надежду тетке, у которой погиб единственный, горячо любимый сын! И то, как она плакала, не сравнился со всем твоим шкафом, блин! Шкаф — это шкаф! А люди — это люди!

Ю. молчал, абсолютно потрясенный.

— Господи, Ира, зачем ты все это замутила? Мало у меня было проблем? Я работаю сутками, потом вечерами репетирую до мозолей, пытаюсь как-то выстроить свою жизнь, и легко мне ничего не дастся! Зачем ты свалилась на мою голову?

— Считай, что я — твоя Голгофа!

— Чего?

Ирочка уже не смогла бы повторить, память снова убрала ненужное слово, чужое для ее лексикона.

Поэтому она просто подобралась поближе.

— Послушай, почему бы тебе просто не трахнуть меня, а? А потом я исчезну и никогда-никогда не появлюсь в твоей жизни! Хочешь, я лам расписку, и мы завтра заверим ее у нотариуса? Или, хочешь, кровью распишусь? Как скажешь? Десять минут на все про все — и меня нет, и не было! И ты дальше смотришь свое кино!

— И что? И до конца своих дней думаю, есть у меня ребенок или нет?

— Но ты же не особенно думаешь о тех детях, которые у тебя уже есть? Так и здесь! Только думать придется еще меньше! Ну? Я же не прошу тебя рожать, кормить, воспитывать! Я все сделаю сама! У меня достаточно денег! Если бы я ребенка могла сама сделать, я бы тебя не мучила ни секунды!.. Ну, ты ведь не сможешь просто так мне отказать? Не можешь согласиться, но и отказать не можешь!