Идиотки

— Ты чего? — он страшно злился. — Ты чего? Офигела? Шесть утра!

— Я знаю… Мне некуда деться…

— И что ты предлагаешь?

— Можно к тебе?

— Ко мне? — он спросонья пустил «петуха». — Ленка! Не рви мне душу и нервную систему! Я не один, я с девушкой! Конечно, я должен тебя спасать, но ты потом все равно уйдешь, а другую такую девушку я уже не найду!

— Ладно, пока.

Она нажала «сброс».

Разумеется, он перезвонил.

— Слушай, а что? Что-то серьезное?

— Я не хочу сейчас об этом… Пока, извини…

Снова сбросила.

И просто пошла куда-то в сторону центра.

Был прозрачный ноябрь…

Потом снова зазвонило.

— Лен? Привет… Это Дима.

— Дима?

— Ну, который парашютист…

— Я помню тебя и без приставок!

— О, наконец-то повезло!.. Слушай, тут мне позвонили и сказали, что тебе нужен кто-то для утренней пробежки… А я как раз по утрам абсолютно свободен… Если хочешь, я присоединюсь!

Голос хриплый, непроснувшийся.

— Спасибо, я справлюсь!

— Так, а кто сомневается? Конечно, справишься! А вот я не справлюсь! У меня было к тебе одно дело, и если его не решить немедленно… Короче, мир на краю пропасти, и только мы вдвоем можем спасти человечество! Где тебя забрать?

— Не знаю, — Лена посмотрела по сторонам. — Тут такой туман, сыро… Я не понимаю, где я…

— Ты видишь прохожих?

— Нет.

— Плохо… Но ты хотя бы в черте города?

— Да.

— Тогда есть шансы… Дойди до ближайшей остановки, внимательно прочти и запомни название, а потом сразу же перезвони мне и скажи! Как поняла, повтори?

— Не знаю, как поняла, но попытаюсь!

— Я верю в тебя, товарищ!

***

Утро было холодным и прозрачным, ненастоящим настолько, что ненастоящим казалось и все то, что произошло накануне.

Ирочка сфокусировала зрачки и увидела больничный потолок. Ну, это как раз не пугало ее. За месяц «сохранения» она привыкла к этой картинке, как к родной.

А вот то, что нет живота…

Ирочка дернулась, и тут же получила разряд горячего тока между ног. И заныло, как могут ныть только свежие, стянутые нитями раны.

— Ой, мама дорогая, — прошептала Ирочка, трогая себя внизу. — Ой, мамочка!

Рыхлое, прохладное месиво на месте привычного упругого животика. Ужасно ощущать эти кожистые складки, пустой мешок, но зато можно прямо лежать на спине. А то в последний месяц любая попытка прилечь на спину заканчивалась едва ли не расчленением позвонков.

А что там, между ног, даже представить страшно! Беглое ощупывание Ирочку не порадовало. Там явно было какое-то серьезное ранение.

Мерзко как!

Зато все закончилось. Теперь наступит нормальная, привычная жизнь. Нет, конечно, сначала Ирочке надо будет зарастить все эти раны, подкачать пресс, привести в порядок волосы и ногти. Но это все уже вполне понятные заботы, а не сюрреалистическое бахчевое существование на диване в ожидании чего-то.

И надо было как-то сходить в туалет. А как? Ирочка попыталась встать, и тут же из нее начали выливаться галлоны крови, пришлось звать на помощь.

— Я вам «утку» сейчас принесу! — пообещала санитарка.

Но Ирочка взвесила свои возможности ходить и свое желание знакомиться с «уткой» и поняла, что первое перевешивает второе.

Она коряво перевалилась на бок, сползла на пол, стараясь двигать ногами только до колен, не выше, и медленно прошаркала в туалет.

Санитарка похвалила ее за самостоятельность и продемонстрировала стопку свежих тряпок-«подкладов», которыми обязаны пользоваться все порядочные женщины.

Ирочка немедленно принялась полемизировать с санитаркой по поводу дебилизма такой установки. Ну, они чего? Офигели? Только что родивший человек, весь в свежих ранах, должен таскать меж коленок твердую больничную тряпку? В центре Европы? В двадцать первом веке? Это унижение и издевательство над молодой матерью!

Потом ее поволокли на какие-то процедуры, отвратительные и не достойные Человека Разумного. Ирочка лежала на кушетке, проклинала судьбу и с брезгливым ужасом рассматривала других рожениц. Процедурами она решила пренебречь, просто полежала-отдохнула.

В голове было удивительно пусто. Обычно после событий гораздо меньшего масштаба в башке все клокотало, ворочалось, а тут случилось такое! И тишина… Объяснить это было невозможно, но, несмотря на то что каждая новая секунда была для Ирочки действительно новой, открывавшей неведомые до сих пор ощущения, болевые и социальные, она стала привыкать.

А когда доползла обратно в палату, нашла там сюрприз — Леонида с рулончиком в руках. Он топал, пританцовывал, сюсюкал, то есть двух мнений о том, что в рулоне, быть не могло.

— Ириночка! — он обернулся, сверкая зубами так, как будто был родным братом солнца. — Ириночка! Поздравляю! Ты — мама!

Ну, что же, она и сама видит. Ирочка пошаркала до кровати, долго и мучительно (гораздо дольше и мучительнее, чем надо было) взбиралась на нее.

— Больше никаких детей! — мрачно сообщила. — Кто хочет — пусть сам рожает!

Леонид пропустил угрозу мимо, подошел, радостно пялясь в рулон.

— Посмотри! Какая хорошенькая!.. Познакомься, лапочка! Это — твоя мама!

Ирочка чуть-чуть заглянула внутрь, увидела там монгольский глаз, плотно закрытый. Еще увидела кулак. Этот кулак ей понравился. Бойцовая девка будет.