Идишская цивилизация: становление и упадок забытой нации

Возможно, простолюдины воспринимали потерю еврейской автономии менее тяжело. Вероятно, многие чувствовали облегчение от того, что избавились от класса олигархов, которые, по словам Натана Ганновера, «имели власть осуществлять правосудие среди всего Израиля в польском королевстве, чтобы охранять закон, вырабатывать указы и назначать наказания, как они сочтут нужным», – благословенное облегчение новой свободы от централизованного контроля. Идишской реакцией на постепенный упадок польской экономики стал великий подъем народной религии, иногда иррациональный, часто еретический и, конечно, не санкционированный раввинистическими авторитетами, которые тяжело, но безуспешно боролись, чтобы сохранить контроль. Мессианские фантазии, мистический энтузиазм, просветительский рационализм тихо прорастали во тьме, а теперь они свободно выпускали сильные ростки на свет письменной истории.

Там, где в прежние дни Совет земель успешно подавлял нонконформистские движения и скреплял идишскую цивилизацию силой авторитета, после его ликвидации, когда алчные соседи начали осуществлять проект раздела Речи Посполитой, точку в котором поставила встреча трех империй на Углу трех императоров, полностью отправившая Польшу в небытие, идишское единство было невозвратно разрушено. Современник этих событий Гилель бен Зеев Вольф писал в своем труде «Утренняя звезда» («Гейлел бен шахар»):

Горе поколению, испытавшему это при жизни своей. Границы проведены заново … и ворота между народами закрыты. Советы областей и земель более не существуют. Старейшины больше не собираются вместе – редкостное зрелище. … Всякий строит высокое место для себя, созывая совет бунтарей и кворум для молитвы в своем доме, тогда как синагоги и дома учения стоят покинутыми. Это начало заката и падения Израиля.

Закат

Az der Rebbe Elimeylech
Iz gevoren azay freylech,
Iz gevoren azay freylech, Elimeilech,
Hot er oysgeton di zokn
Un hot eyngedreyt di lokn
Un geshikt noch di fidler di tsvey,

Когда ребе Элимелех
Так развеселился,
Так развеселился Элимелех,
Он скинул носки,
Он закрутил свои пейсы
И послал за скрипачами,
за двумя скрипачами.

А потом вместе с флейтистами, цимбалистами, барабанщиками и со всеми остальными он запрыгнул на стол и начал танцевать.

По крайней мере, так пели в моей семье. Я не нашел этой песни в «Mir Trogn a Gezang!», одном из сборников идишских песен, составленном Элеонорой Гордон Млотек в 1970-е годы. Однако я узнал, что песня о ребе Элимелехе, навеянная детским стишком «Старый дедушка Коль»[202], была сочинена сатириком коммунистом, американцем из Галиции Исааком Райзом, писавшим под псевдонимом Моше Надир, «Моисей Редкий». Я также обнаружил, что в 1923 году, за четыре года до того, как автор решил опубликовать песню, она вышла в анонимной фольклоризованной версии, почти моментально уйдя из-под контроля своего создателя.

Происхождение песенки объясняет ее смысл. Это насмешка, но настолько добродушная, что никто, кроме ее автора, не был настолько жесток, чтобы видеть в ней не любовное воскрешение в памяти ушедшего образа жизни, а насмешку над старым раввином. Тем не менее «Ребе Элимелех» таит в себе отголосок настоящих страстей, вызванных реальным конфликтом, жестоко разорвавшим идишскую нацию XVIII и XIX веков, и это была борьба не более и не менее за идишское будущее и идишские души. Упоминание в песне имени реального раввина Элимелеха необычным образом демонстрирует, что слава этого ребе[203] – лидера хасидской общины, называвшегося также цадик (праведник) и Адмор[204], сохранилась через 150 лет в памяти даже наиболее критически настроенных противников образа жизни, поддерживавшегося еврейскими проповедниками XVIII и XIX веков – харизматиками и чудотворцами.