Идол

Павел Борисович медленно побрел по коридору, осматривая такие же просторные комнатки по ходу своего движения. Во всех них в разных позах застыли бледные, тощие люди. Кто-то с чашкой, кто-то с книгой, кто-то просто стоит и смотрит в окно. Будто бы некто нажал на паузу, и все вокруг замерло. Павел Борисович аккуратно подходил к каждому застывшему человеку, наблюдая, как их веки время от времени дергаются, а по венам шумно течет синяя (именно синяя!) кровь. В одной из комнаток, с двухэтажной кроватью, Павел Борисович узрел три стоящих по стойке смирно фигуры. Они укрыты белой скатертью, больше похожи на «предметы», что готовят к долгожданному переезду. Фигуры стоят строго по середине комнаты, лицами повернуты к окну. Окно все также забито досками, по середине воткнут гвоздь, на котором висит бордовая мочалка. Павел Борисович, сделав задумчивое лицо, медленно зашел в комнатку. Кроме двухэтажной кровати иных предметов в комнате нет. Давящие темно-серые стены, шершавый, волнистый потолок, дощатый, стонущий пол. Все эти звуки казались Павлу Борисовичу такими знакомыми, что герой всматривался в каждую пылинку, в каждую дощечку, горстку мусора. Наконец, когда Павел Борисович оказался возле висящей на гвозде бордовой мочалке, по его лицу пробежал резкий, рваный и мощный холодок. Павел Борисович дотронулся до мочалки, съежившись от странного озноба, возникшего на ровном месте. Некто снял скатерть с фигур, стоящих по середине комнаты. Ими оказались три женщины разных возрастов (одной лет двадцать, второй тридцать, третьей, кажется, пятьдесят), в розоватых длинных одеяниях, разноцветными глазами и расцарапанными щеками. Длинные волосы женщин соединены друг с другом, образовав массивный клубок над ними. Этот клубок словно висел на крючке, хотя ничего вокруг него не было. Павел Борисович обомлел, увидев женщин, он даже визгнул, нервной и резкой походкой отойдя от них, ближе к окну.

— Какое диво! — воскликнул Павел Борисович, сняв мочалку с гвоздя, и, не обращая внимание на то, что она вся в пыли, протер себе лицо.

И перед героем предстал светлый и солнечный день. В комнате идет ремонт. Стоит краска, шпаклевка, цемент. На двухэтажную кровать свалена вся утварь, будто то одежда, сковородка, инструменты. Через окно комнату заливают ярко солнечные лучи. Из коридора слышится женский смех. Павел Борисович срывается с места, идет к выходу из комнаты, но, обращает внимание на лежащую возле двухэтажной кровати бордовую мочалку. Взяв ее в руки, Павел Борисович нежно протер ее от пыли.

— Любимая мочалка Тани, — тихо произнес Павел Борисович, — Надо ее повесить отдельно!

Начав искать место, куда бы можно повесить мочалку, Павел Борисович неожиданно вспомнил про телефон — он оставил его в машине! А ведь Таня может ему позвонить, с минуты на минуту! Нужно срочно бежать на улицу, вдруг она уже на подходе? Павел Борисович не стал мешкать, и подбежав к окну, повесил мочалку на ручку одной из створок.

Едва Павел Борисович заступает за порог комнаты, раздается мощный хлопок в помещение. Как будто бы что-то разбилось. Обернувшись, Павел Борисович стал искать глазами то, что может издать такой звук. Ничего не найдя, Павел Борисович снова заносит ногу за порог, но, тут, в дверях вырастает массивная фигура Полицейского. Лысый, с мускулистым лицом, на котором, пожалуй, даже глаза накачаны! Полицейский смотрел на Павла Борисовича с высока, держа в руках папку и теребя ее двумя пальцами снизу.

— Павел Борисович? — спросил басом Полицейский.

— Он самый, чем могу помочь, — судорожно ответил Павел Борисович, почувствовав, что где-то подвох: просто так полицейские на порог дома не заявляется.

— Я по очень важному делу. Это касается вас, лично, — произнес Полицейский. Он сказал это так, словно стоит на плацу, отчитываясь перед командиром роты о проделанном задании.

— Что случилось? — Павел Борисович уже не мог найти себе место, начав мять надетую на себя одежду.

Разговор с Полицейским был долгий и тяжелый. Павел Борисович свалил все предметы с двухэтажной кровати, грозясь пойти по головам людей. Герой неистовствовал, пиная мешки со штукатуркой, краской и… его рука нанеслась над мочалкой. Павел Борисович хотел изорвать ее в клочья, но, не хватило силы воли. Так она и осталась висеть в этой комнатке. Полицейский ушел, а, Павел Борисович еще долго бродил по комнатке, разбирая на составляющие все человечество. Когда село солнце, Павел Борисович все-таки решился отправиться в домой. В тот дом, в котором он сейчас живет, а этот… он ремонтировал его для своей жены и двух прелестных дочурок. Чтобы жить с ними.