Фашист, француз и прочие лжебоги, Что некоим угодно воздвигать:
И вот, когда окончив войны
Все, коими живёт земля,
Взрослея, молодые всё же вспомнят, Что люди, в общемто друзья…
Что когда Боготец родитель
Всех сотворил, один язык
Им дал, и каждый – покоитель –
Любой, себя, других… хранил.
Но Бога мы, видать, забыли.
И пока есть ещё война,
Мы будем, жить как прежде жили,
И не извергув из одра,
Большую, старую заразу
Зови: фашизм иль сатана.
Не будет в мире Бога сказа,
И не умоется земля.
Тогда, младой, запомнив предков
В почтенье, зрячих и немых,
Закончит гнев, как прадед прежде
Правдиво будет он любить.
В любом бескровном видя нежность,
Дабы цвела на свете Жизнь.
Пока же каждый не поверит,
Что нет идеологии – убить.
Земля любую кровь измерит,
И привнесёт, чтоб победить.
Флаг
…Но в час, когда последняя граната
Уже занесена в твоей руке
И в краткий миг припомнить разом надо Все, что у нас осталось вдалеке,…
И вот, как будто май распятый,
Вернулся молодой солдат.
В размлелом болью сорок пятом
Он нёс багрянокрасный флаг.
А годы, будто схимыптицы,
Летают скоро, видишь, друг?
И за часовей стрелкойжрицей
Они пошли, идут, идут…
И дочь бессмертного солдата,
Что покорил однажды смерть,
Увидев за своею хатой
«Освобожденье», флаг, мой здесь?!
Достав на свет его при встрече
С тем, кто готов в ответ убить,
Благодарила безвозмездно
За честь народа и за жизнь.
– Вот, на! Держи, держи продукты.
Отдай багряный только флаг.
Мы понесём его на хунту,
Нам поглумиться будет смак!
И вот… Продолжив руку лапой,
Давай, давай его топтать!
За краски дней, за земь и хату,
А перед ним… Победамать.
Она стоит, в глаза то смотрит…
«Не стыдно ли тебе, внучок?
Ты за свою судьбу ведь гордый!
Не одинок ты, видит Бог.
Тебя я помню, в сорок пятом
Твой прадед был с моим отцом
В Берлине кровью переклятом
Он воевал… За свой народ…»
Но флаг не гаснет, и под болью
Земля его будет ласкать.
Его как прежде, русский воин
Сумеет на Рейхстаг поднять.
Воин на границе
Как на краю, на кончике от смерти,
Принять готовы каждую войну.
От гнусного за силу русской чести
Они границу вновь хранят, страну.
А гдето там… Родная мать и дети,
А гдето там… Домой давно ждёт дочь.
Чужды сомненья ибо служит он победе,
Он пограничник, русских сталь и кровь.
Вы воля, честь и мужество народа.
Вы те, кто искупил победы боль.
Да будет родина, да будет отчая забота.
Да будет к предкам, память и покой.
Когда не будет мертвенной заразы,
Что здравыми зовётся лишь фашизм,
Тогда поймут всё люди мира сразу,
Какой ценой досталась эта жизнь.
Тогда поймут, за что же мы боролись.
За знамя наше, мощь страны своей.
Пусть не уйдёт последний русский воин.
Не будет красть лукавый наших дней.
Мы знаем, помним всех героев.
И по заветам их растим детей.
Да будет свет, да будет дух свободы,
Да станем вместе мы сильней.
Пройдут века, замрут народы,
Не будет тех, кто с знаменем шёл в бой.
Но за Берлин, за Брест мы будем горды.
Наш воин русский – мы с тобой.
Семитская тема
Старик Оз (О еврейских погромах)
Огонь пылает красной краской.
По рупору рояль звучал.
Оркестр-траур старой сказкой
Ушёл, расстроился, отстал.
Приехал Оз назад в то утро
В свой милый деревянный дом.
Когдато детство видел смутно.
Опять он здесь, опять погром.
Смола как кровь, А кровь смолою.
– Дочь, милая, моя любовь…
Пусть в костылях одет судьбою
Но вот вернулся к тебе вновь
Я… Видишь… Я, Старик твой, дома…
Открой глаза, иди ко мне…
Родная дочка, ради Бога
Быть может я обидел чем?
Над старым, чёрным ортодоксом
Рыдала молча вся родня.
И внучка плача, спряча косы,
Кричала: – Деда, так нельзя! –
Еврей, ну что? Остался с носом? –
Сказал в трактире мещанин.
А дети улиц, словно росы,
Играли средь песка седин.
Народы, этносы мирские,
Мы братья, нам Христос нужней.
Подумай, раз умён, и вспомни:
Ведь наш родной Иисус – еврей.
Вы видите, что в синагоге
Нет пошлого и нету тьмы.
И тот, кто знает тайну Бога,
Тот любит прелести Земли.
Тот не убивец, не грабитель,
Не шар воздушный пустослов.
Он тот еврей, он света житель –
Хранитель мира средь миров.
Я отдам свою жизнь за тебя По Д. А. Гранину «Бегство в Россию»
Октябрь,
Деревня, Сорок пятый.
Под Польшей
Мерзко, и несет
Дым танковый, и холодно проклято.
Нет дров топить, ведь всё ушло на гроб.
Маневром дальним занесло
Простого русского солдата
В Венгровску гмину – никого!
Пусты и улицы, и хаты.
И даже если б был народ,
Есть было б нечего подавно,
То ад земельный, то Шелом.
Но вот – удача, безымянно
Улыбкой показала дом.
И воин тихо, аккуратно
В дверь постучал под мезузой.
– Кто здесь? Откликнись?
Раздается: «Садитесь,
Мир Вам и шалом!» – Чего?
Ах, да, у нас суббота!
Шаббат у нас, мы так живем.
–Прошу скажи, несчастный, кто ты???
–Я… Залман, я Раввин, мой дом
Один жилой в селе остался,
И я питаюсь и топлюся мхом.
– И я! Да будем мы знакомы,
Василий Федорыч зовут в селе!
Как будешь ты в деревне Чебогоры, То заходи!
– То где?
– То под Ангарском. Ради Бога!