Идолы

Пробираюсь мимо путаницы человеческих тел, пока наконец не миную последний спасательный плот и не вижу перед собой открытое пространство палубы.

Я выглядываю из тени — сначала очень осторожно, однако слегка успокаиваюсь, когда вижу, что поблизости нет никого из команды корабля. Должно быть, еще очень рано.

Делаю шаг вперед, пошатываясь от боли и оттого, что палуба движется под моими ногами.

Вокруг расстилается море.

Его необъятность чуть не сбивает меня с ног. Я хватаюсь за борт спасательной шлюпки, чтобы устоять.

По одному шагу зараз.

Медленно продвигаясь дальше, уходя от плотов и лодок, я начинаю понимать, что никогда и не видела океана, не видела вот так. Никогда не оказывалась на воде, не оказывалась окруженной ею, если не считать кратких поездок из Портхоула на Санта-Каталину и обратно.

Я иду к ржавым поручням, что тянутся по краю кормы. По крайней мере, Тима именно так ее называет, эту часть корабля. Я наклоняюсь над водой как можно дальше.

Никогда не видела вот такой воды — темной, быстрой и шумной. Я никогда и такого ветра не ощущала.

Воздух ревет, почти стонет. Даже клубы дыма из труб корабля мгновенно уносятся. Они взлетают вверх и тут же слабеют, снова взлетают и опять ослабевают, прямо как падре в канун Рождества, когда он выпивал слишком много шелковичного вина.

Волосы хлещут меня по лицу, брызги впиваются в щеки, словно сотни соленых шипов. Вода покрыта крошечными шапками белой пены, они бьются друг о друга, снова и снова, такое множество безнадежно лишенных берега пятен воды.

Я никогда не видела ничего подобного, не видела настоящего моря или, если уж на то пошло, настоящего мира, да еще с палубы корабля.

А с нее все выглядит совершенно иначе.

Вот в этот самый момент я единственное живое существо во всей Вселенной, а потом я вижу бледно-зеленую ящерицу, ползущую вверх по стойке поручней. Похоже, ее совершенно не беспокоят сокрушительные порывы ветра.

— Тебе это нравится? Море. Оно огромное, да?

Фортис стоит позади меня, а следом за ним тащится по палубе Брут. Я едва узнала мерка без его куртки, да еще в таком ярком солнечном свете. Киваю, одной рукой отводя с глаз волосы.

Фортис смотрит на горизонт, потом снова на палубу:

— Думаю, еще несколько минут нам ничего не грозит. Но скоро будут меняться вахтенные. И нам придется вернуться в нашу потайную дыру, так что не расслабляйся.

— Поняла.

Мерк потягивается — медленно, со вкусом, как кот.

— А потом постарайся смешаться с толпой и ничем не выделяться.

— С толпой? Ты имеешь в виду отсевков?

Фортис кивает:

— Да. Но большая их часть находится в трюме. В клетках и цепях, как звери. — Фортис смотрит вниз, на Брута. — Это не просто бесчеловечно, это вообще не по-человечески. Бедняги. Ты их чувствуешь? — Фортис почесывает Брута за ухом. — Нам не следовало вот так обходиться с тобой сейчас, да?

Я покачиваю головой. Мне бы так хотелось не ощущать их, этих тревожно бьющихся сердец, и тлеющего гнева, и отчаяния. Они, может, и спрятаны в трюмах, но я знаю, что они там. Я их чувствую, каждого из них, хочу я того или нет.

Сегодня мне хочется, чтобы я этого не могла.

Сегодня мне и без того нелегко.

Фортис выпрямляется, прислоняется к поручням рядом со мной:

— Несчастные бедолаги. Они просто пытаются наладить собственную жизнь вне городов. Вот только что ты был просто грасс, вроде всех остальных, страдаешь от неудач, ищешь хоть какую-нибудь еду и работу, а в следующее мгновение тебя уже грузят в вагон на Трассе и везут на стройку Лордов. Или швыряют вот в такую посудину и везут далеко, в Колонии Юго-Восточной Азии. Как вообще может быть такое — чтобы одни человеческие существа обращались с другими подобным образом? Разве это правильно?

— Неправильно, — отвечаю я. — И я была бы одной из них, если бы меня не нашел падре.

— Невостребованные массы рода человеческого, сладкая моя. Отсевки вовсе не помеха. Это не человеческий мусор, ничего подобного. Не понимаю, почему они мирятся с этим.

— Да кто дал им возможность выбора, Фортис? Посольские служаки? Каталлус? Главный Посол Планеты? Они вовсе не мирятся

с этим!

— По крайней мере, не будут мириться вечно. Это все, что я знаю. История имеет обыкновение повторяться, даже если ты этого не осознаешь.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ничего. Я не знаю. Однако я точно знаю, что не Лорды гонят людей, как стадо, на свои стройки. Это именно люди, одетые в форму симпов. Работающие на Посольства. Может быть, они куда хуже, чем сами Лорды, — говорит Фортис. — Иногда ведь не в том дело, что люди теряют человечность. Похоже на то, что мы сами облегчили им задачу. Ты никогда об этом не думала?

Я не понимаю, о чем он на самом деле говорит. И не уверена, что хочу понимать.

— Нет.

— Действительно?

— Лорды убили моих родителей в Тот День. Нет ничего хуже Лордов. Так что не надо со мной об этом говорить, Фортис. Никогда так не говори.

Я поворачиваюсь к нему и вижу, что он смотрит на меня изучающе, как будто я та самая ящерица на поручнях. Потом он усмехается: