Что и толковать, плохонько вышло, сопливо и невкусно. Не говоря уж о том, что три раза повторяется: «знают», «знаем», «знает». Хотя никто ничего не знает. Какого черта я, вообще, его написал, ну прямо как школьник на праздничной открытке.
Но я старался, ей богу, выразить свои чувства. И выразил, как мог. Можно было у другого автора взять, кто поинтереснее пишет. Только я подумал, что так будет оригинальнее и, может, как-то тронет ёё. А как увидел кота без яиц, так сразу и понял – мою любовь здесь тоже кастрировали, и она теперь так и будет ходить обрезанная. Всё прахом пошло.
– Ну ладно, – вздохнул я и попрощался: – Пока. Пойду я.
– Пока, – сказала она, глядя сквозь меня.
Я кисло улыбнулся и вышел.
Брел я по улице, а внутри так противненько и грустно было, что кишки от слабости на сердце наматывало. И еще кастрированный кот с ошалевшими шарами перед глазами стоял, точно моё отражение.
Зашел я в аптеку, купил настойки послабее, чтобы на травах была и успокаивала. Пиона, кажется, или овса. И прямо там же весь пузырек и сглотнул.
И, вроде, успокоился, лучше стало. Я даже аптекарше подмигнул. Мол, не дрейф, фармацевт, прорвемся. И откусанным гематогеном ей помахал.
– Мужчина, вам здесь не закусочная, – сказала она с неприязнью.
Ну я и ушел.
На улице потеплело. Снег повалил. Я стоял у подземного перехода и курил сигареты одну за другой. И вдруг глянул на проезжавший мимо троллейбус. А там за окном женщина лицом похожа на ту, от которой я только что вышел. И она так посмотрела на меня, словно не видела тысячу лет, и никак не может узнать. Меня даже парализовала на время от её взгляда. Вот оно видение другой счастливой жизни! Вот она та, которую я искал!
Я бросился следом за троллейбусом, трагично вытянув руки вперед. Сделал всего шагов пять, поскользнулся и упал. И так ударился затылком об лёд – чудом что не насмерть. У меня даже в глазах потемнело, и круги пошли тёмно-фиолетовые с искорками.
Долго я лежал и ждал, пока меня добьют. Ведь нельзя жить с таким хроническим невезением в любви. Как дальше жить, когда мимо собственное счастье проплывает? И на чём? На старом безмозглом троллейбусе.
Но никто меня добивать не стал. Не нужен я никому. Полежал я, поднялся и пошел себе дальше. Только и подумал – если еще пару лет так протяну, и то хорошо.
Чувства в сети
Толя сидел в квартире у друзей и маялся. Друзья уехали в Питер, а его оставили кормить недавно разродившуюся кошку и приглядывать за её семейкой. Настроение было так себе. Толю уволили с работы за прогулы, он расстался с подругой, шатался без жилья по знакомым и экономил даже на еде. Сейчас он сидел в тепле и вспоминал, как в августе уехал с Ритой в Крым, позабыв про всё. Влюбился без памяти. Было наплевать, что через три дня сдается очередной номер газеты, что главный редактор будет в бешенстве, что накопленные долги утянут на дно. Так и получилось. Толя вернулся один, без денег, на его место уже взяли другого. В Гурзуфе Рита встретила своего бывшего, ночью Толя, приревновав, закатил скандал, психанул и уехал. По дороге потерял документы и деньги.
На улице завывал октябрьский ветер. В доме было тихо, кошка и котята спали. Толя искал в интернете жизнеописание Гираута де Борнеля, его тянуло на печальные и возвышенные истории о любви. В тот момент, когда он позавидовал всем прованским трубадурам и вагантам, выскочила реклама сайта знакомств. Увидев фотографии симпатичных дамочек, Толя решил, что хочет немедля завести виртуальное знакомство и скоротать холодный вечер за перепиской.
Он быстро зарегистрировался и стал перебирать фотографии. Вскоре его привлекла женщина, стоявшая вечером на необычном светящемся мосту. Он стал изучать её профиль. Это был мост Джеймса Джойса в Дублине. Женщина была шикарная, в золотистом открытом платье, звали её Vilte, 27 лет. В статусе: «Ищу жизнерадостного парня для долгих отношений».
«Ого, – почувствовал возбуждение Толя. – Так-то я жизнерадостный, последнее время только подкис. Но это от несчастной любви. Пора что-то менять».
И он взялся за дело.
Анатолий 0:18
Vilte не заходила с прошлого дня. Толя пересмотрел тех, кто был на сайте в это время, поморщился – Vilte была лучшей; и вернулся к ней на страницу. Подумал и приписал.
Анатолий 1:02