Идрис Шах - вестник суфизма (Сборник)

Однако при первой встрече Беннетт настороженно принял нового знакомого. Лучше него самого (он написал книгу «Свидетель, или История поиска») об этом никто не расскажет.

Летом 1962 года во время подготовки к семинару Беннетт получил письмо от своего старого друга и единомышленника Регги Хоара, вместе с Беннеттом обучавшегося у Успенского. Вместе с письмом выпала газетная вырезка, описывающая поездку автора по святым местам Центральной Азии, где он обнаружил учение, исходящее явно из того же источника, что и идеи Гурджиева. Это письмо предваряло сообщение, что Регги и еще три-четыре его старых друга по ученичеству встретили Идриса Шаха, приехавшего в Англию в поиске последователей Гурджиева, намереваясь передать им знания и методы, необходимые для завершения их обучения».

Беннетт отнесся к этому сообщению настороженно, ведь он только что принял решение идти вперед самостоятельно, невзирая ни на что, и тут же на его горизонте появляется человек, претендующий на роль нового учителя. Беннетт побеседовал с Регги и принял решение познакомиться с Идрисом Шахом лично. Для чего он вместе с женой отправился в гости к своим старым друзьям. Следует заметить, что Беннетт к тому времени был очень влиятельным духовным лидером, у которого было около 300 учеников, к тому же человеком очень состоятельным, а Шах был тогда никому не известен и, наверное, волновался перед столь важной для него встречей.

Беннетт охарактеризовал Шаха как «молодого человека лет сорока», отвратительно говорящего по-английски (еще бы, его десять лет не было в Англии), с бородкой и в костюме, который делал его похожим на ученика общественной школы.

Шах не понравился Беннетту; не понравилось, что он непрерывно курил (эта привычка осталась с Идрисом до конца жизни, курил он очень много), что проявлял беспокойство, что хотел произвести хорошее впечатление. Но буквально к концу ужина его впечатление сменилось на противоположное — он решил, причем решил твердо, что перед ним необычайно одаренный человек, много и серьезно поработавший над собой.

Однако после этой встречи несколько месяцев Беннетт не поддерживал отношения с Шахом, видимо оставаясь под властью первого неблагоприятного впечатления.

Однако осенью Регги Хоар опять свел их вместе, сказав Беннетту, что тщательно проверил биографию и рекомендательные письма Шаха и что тот послан на Запад с серьезной миссией, возможно, от тех же людей, владеющих тайным эзотерическим знанием, что и Гурджиев. (Георгий Иванович писал об этом в последних главах своей книги «Встречи с замечательными людьми», которую одни называют автобиографией, другие — художественным вымыслом.)

К тому же у Шаха имеется совершенно особенное толкование эннеаграммы (эннеаграмма — «знак девяти» — девятиугольная фигура, фундаментальный символ мировых законов в системе

Гурджиева), гораздо шире того толкования, что давал им Петр Успенский. Регги ранее работал в разведке и был достаточно подозрительным человеком, всегда перепроверявшим информацию, поэтому у Беннетта не было причин ему не доверять. И он признал, что Шах послан на Запад с важной миссией, и все люди, которые идут по пути постижения высшего знания, должны оказывать ему всяческое содействие. Миссия Шаха должна быть выполнена любой ценой.

Беннетт был в растерянности, он оказался в непривычной для него ситуации: человек, обладавший тайным знанием, не претендовал на роль учителя, но сообщал, что его послали учителя — хранители Традиции. У Шаха был документ, который он предоставил Беннетту и с которым разрешил ему ознакомить всех, кого тот сочтет нужным. Этот документ назывался «Декларация людей Традиции». В нем шла речь о том, что во все времена, у всех народов и во всех странах существует миф о высшем знании, скрытом ото всех, но доступном избранному после преодоления некоторых трудностей. Авторы «Декларации» утверждали, что подобное знание действительно реально, и его можно передать в то время, когда «Декларацию» прочитают люди, которым она предназначена.

В «Декларации» утверждалось, что тайное знание и его воздействие на людей отличаются от академического или книжного знания, поэтому поиски его всегда безуспешны. Но оно может откликнуться на призыв того, кто уже подготовлен, и может быть извлечено особым образом. И это одна из главных трудностей на пути к истине.