Идти полным ветром

Старший судовой плотник Петер Эркенс испросил у Карфангера разрешения до прибытия в Новый Амстердам остаться на борту "Мерсвина". Он хотел воочию убедиться, что все сделано как надо, что все соединения и крепления в корпусе корабля прочны и не разболтаются при долгой качке. Однако в первое время из этого ничего не вышло: плотника скрутила жестокая морская болезнь. Пришлось парусному мастеру уложить его головой по ходу судна на тюк парусины возле основания грот-мачты, где бортовая и килевая качка ощущалась не так сильно, как на возвышении полуюта.

- Благодарю вас, - страдальческим голосом проговорил Эркенс, - вы так заботитесь обо мне.

- Да чего уж там, - отмахнулся старик. - Ну вот, теперь старайтесь дышать вместе с кораблем: как он поднимется - вдох, как опустится - выдох.

Постепенно Петер Эркенс начал привыкать к качке, тем не менее поварское искусство кока "Мерсвина" он по-настоящему смог оценить лишь к тому времени, когда они оставили за кормой Оркнейские острова и ленивая зыбь Атлантики сменила крутую волну Северного моря.

Три недели спустя гамбургские корабли угодили в густой туман. Даже в полдень с бака "Мерсвина" невозможно было различить гакабортных огней шедшего впереди "Дельфина", хотя Ян Янсен и старался держаться как можно ближе к корме флейта, на котором каждые две минуты били в рынду. Спустились сумерки, а туман все не рассеивался. Тогда Карфангер распорядился положить корабли в дрейф, чтобы Ян Янсен и Петер Эркенс могли прибыть на "Дельфин".

Когда все собрались в капитанской каюте, Карфангер изложил свои соображения:

- Я считаю, что нам лучше дрейфовать, пока не наступит утро. Мы уже три или четыре дня не видели ни солнца, ни звезд и не можем точно установить наше местонахождение. Вполне возможно, что мы сейчас поблизости от Ньюфаундлендской банки.

В этих местах, где теплый Гольфстрим смешивается с ледяными водами Лабрадорского течения, густые туманы не были редкостью. Помимо этого, большую опасность представляли и океанские течения, как правило, совершенно непредсказуемые; они могли отнести корабль и к западу, и к востоку.

Совещание в каюте было прервано появлением матроса.

- Впереди справа по борту блеск льда, капитан! - доложил он.

Все выбежали на палубу и стали вглядываться в туман. Почти одновременно Карфангер и Янсен заметили светлое пятно с размытыми очертаниями. Расстояние до него было трудно определить. Если это айсберг, то как далеко он от них находится?

Карфангер велел брасопить реи. "Дельфин" двинулся дальше, за ним последовал и "Мерсвин".

Вдруг из тумана донесся приглушенный расстоянием крик:

- Э-ге-гей, на корабле! На помощь!

Кричали несколько голосов одновременно, причем явно со стороны айсберга. Может, это потерпевшие кораблекрушение ищут спасения на дрейфующей ледяной горе - на пока ещё спасительном, но неотвратимо тающем по мере продвижения на юг, в теплые воды Гольфстрима, острове? Гамбургские корабли снова легли в дрейф, с "Мерсвина" спустили большую шлюпку, в которую сел Ян Янсен со своими людьми.

Каково же было изумление капитана "Мерсвина", когда вместо ожидаемой ледяной горы перед ними возник борт фрегата с двумя батарейными палубами: из орудийных портов на них глядели жерла двадцати с лишним пушек.

"Ловушка!" - пронеслось в голове Янсена. Он крикнул гребцам тотчас поворачивать назад. Поднявшись на борт "Дельфина", сообщил об увиденном Карфангеру. Тот велел готовить пушки к бою, а сам сел в шлюпку, которая вновь направилась к незнакомцу. Их заметили, чей-то голос прокричал по-английски:

- Эй, сюда, гребите сюда!

- Кто вы такие? - сложив ладони рупором громко спросил Карфангер. Ему отвечали, что это британский фрегат "Ариадна", наскочивший в тумане на айсберг и застрявший на нем. Карфангер поднялся на борт английского корабля в сопровождении боцмана Петерсена; какой-то долговязый матрос светил им фонарем. На одно мгновение пляшущее пятно света упало на его лицо - и Карфангер даже вздрогнул от неожиданности. Это был Михель Зиверс, сын погибшего плотника с "Мерсвина".

Разговор с капитаном фрегата был недолгим. Англичанин рассчитывал, облегчив корабль, снять его с айсберга, поэтому обратился к гамбуржцу с просьбой перегрузить на его корабли хотя бы часть пушечных ядер из крюйт-камер фрегата. Остальные он намеревался попросту выбросить за борт. Карфангер не возражал.

Вскоре между фрегатом и гамбургскими судами в кромешной тьме начали сновать шлюпки, рулевые которых ориентировались по развешенным по бортам судов фонарям. Когда стало ясно, что ни "Дельфин", ни "Мерсвин" не смогут больше взять на борт ни единого ядра, шлюпки ещё раз напоследок загрузили. Тем временем команда фрегата быстро побросала оставшиеся ядра за борт. Фрегат не двинулся с места. И лишь, когда вслед за ядрами в воду полетели несколько пушек с верхней батарейной палубы, "Ариадна" вновь обрела свободу.

В награду за помощь Карфангер получил увесистый кошелек, набитый золотыми испанскими дублонами. "Не иначе какой-нибудь приватир ограбил в свое время испанский галион", - подумал гамбургский капитан.