Иду на свет

Вздохнул, посмотрел на черную кофейную гладь, потом на Алю.

— Он херню молол. Я не сдержался. Дал в морду. Послал нахер. Тебе кто сказал? Санта?

Сейчас Альбина не рискнула бы юлить — кивнула.

— Я ей сказала, чтобы не лезла. Сами разберетесь.

Пожала плечами и повторила данный умнице совет. Что так и было — Данила не сомневается.

И в правильности подхода Альбины тоже.

Меньше всего ему хотелось, чтобы разборки с медленно тонущим Игнатом коснулись Санты. Понятно, конечно, что заденет-то её по любому. Но хотелось бы, чтобы минимально.

— Санта волнуется, что он знает о вас…

Слова Альбины — нетипично осторожны. Тон — необычно спокойный. И вот сейчас Данила особенно остро осознает её нехватку рядом. Он сам попросил её отойти за предупреждающую красную линию. Но иногда кажется, что не очистил свое пространство от токсичности, а лишился человека, кастинг на роль которого не проведешь.

— Мы с Сантой это уже не раз обсудили. Знает — и посрать. Конечно, лучше было бы, чтобы не знал. Но исходим из того, что есть. На данный момент есть его слово против моего. И если у моего слова есть вес, что он врет, как дышит, знают все…

— Но сейчас-то он не врет…

Аля перебила, уточняя мягко. Данила вздохнул. Потому что не врет. И потому что его самого это бесит. Огласка их с Сантой отношений — проблема, конечно, но они переживут. В конце концов, не вляпывался только тот, кто по жизни ничего не делал. Куда больше, чем возможность огласки, его бесило то, что не гнушающийся использовать любые методы, Игнат может попытаться залезть в их отношения.

— Откуда он узнал, как думаешь?

Не дождавшаяся ответа Аля задала следующий вопрос. Данила снова недолго молчал.

— Это неважно, Аль. Важно, как воспринял.

Думал ли об этом сам Данила? Конечно. Но его правда куда больше интересовало, какие ждать последствия, а не кто является источником.

Вполне возможно, тот самый источник — Максим. С ним наверняка поделилась обозленная Рита. И в этом отчасти он сам же виноват. Взял при ней трубку, когда звонила Санта. Позволил себе слишком однозначное «я весь твой». А может Максим тут ни при чем, спалились по неосторожности. Засветились где-то.

Но анализировать как бы поздно.

— А воспринял на свой счет…

Данила уточнил, хоть мог не делать этого. Аля сжала губы, явно сдерживая острый комментарий, вздохнула…

— Малышка заявление уже написала?

— У нас договоренность: до конца зимы Санта работает.

— На эту договоренность новое знание не влияет? — каждый новый вопрос Али — аккуратный шаг по тонкому льду. Это чувствуют оба. Данила позволяет ей «наглеть», но где его терпение кончится — не знает и сам.

— Нет. Новое знание на договоренность не влияет.

Отвечая, Данила видел, как Аля хмурится. Что хочет сказать — понятно. Что его упрямство сейчас неуместно. Только ему кажется наоборот.

Последнее, чем хотелось бы заниматься, это идти на поводу у истерик Щетинского. Давать возможность тому чувствовать свою правоту и превосходство.

Так не будет. На его бизнес, их жизнь с Сантой это не повлияет.

— Смотри сам… Тебе виднее…

Слова Альбины — немного фантастика. И даже не верится, что по мнению Примеровой хоть кому-то может быть виднее…

Эти мысли крутятся у Данилы в голове. Они же кривят губы в улыбке.

Понимание, о чем думает он, в свою очередь отзывается в самой Альбине. Её взгляд становится лукавым, рот ухмыляется…

— Знаешь, о чём жалею, Дань? — она спрашивает уже иначе. Чуть ближе склоняется к столу. Куда игривей звучит голос…

— Ну просвети…

Его показушно ленивое «благословение» зажигает взгляд ярче…

— Что не видела, как ты в морду ему заехал.

В её словах — звучащая сладкой музыкой кровожадность. Она искренне радует. Не только потому, что у самого Данилы ладони чешутся от мысли, что можно было ещё. Но и потому, что Алю такой видеть ему куда проще, чем когда она убивалась по мудаку. Убивалась и убивалась. Убивалась и убивалась. Страдала. Мечтала… Дурой была. Влюбленной и раненной.

— А с другой стороны… — но обо всё об этом Данила не говорит. Да и Але его похвала сейчас не нужна. Она начинает и делает паузу… Ресницами хлопает… Снова смотрит на дверь… — Это ведь получается, что ты — ничем не лучше меня…

Говорит вроде как легкомысленно… А у Данилы уже по-другому руки чешутся. Потому что вот ведь стервозина… Вот ведь по жопе бы…

— Сам-то руки поднимаешь. В своем офисе. На, с позволения сказать, человека…

Аля передразнила слова обвинения, которое когда-то было брошено ей. В чем разница — сама прекрасно понимала, объяснять не надо. Но не подколоть не могла.

А у Данилы по-прежнему слишком хорошее настроение, чтобы её отчитывать.

— Исключение из правила подтверждает правило, Аля…

Данила вроде как парирует, взгляд Али становится ещё более хищным.

Губы складываются в набившее оскомину ещё в университете:

— Дура лекс сед лекс, Чернов… (прим. автора: в данном случае имеется в виду интерпретация «закон есть закон», более распространенное значение «закон суров, но таков закон»)