Иду на вы!

Перед ним колыхалось море голов, увенчанных шишаками и плоскими шлемами, у кого-то шлемы были деревянными, усиленные металлическими полосами. Ряды простирались влево и вправо на три-четыре полета стрелы. В первых рядах стояли самые рослые, сильные, умелые, опытные, облаченные в кольчуги и латы, с поножами и поручами, а под ними еще толстый войлок, на руках боевые рукавицы, защищенные мелкой кольчугой, на головах начищенные до блеска шишаки, у варягов еще и украшенные устрашающими турьими рогами. Первые ряды вооружены длинными копьями толщиной с руку, способными на скаку остановить коня, прикрыты тяжелыми щитами. Им принимать на себя первый удар, им проламывать ряды противника. За ними теснились воины послабее, сжимающие рукоятки боевых топоров или мечей, но тоже защищенные бронями и щитами. А дальше сверкали в лучах утреннего солнца наконечники копий, широкие лезвия секир, виднелись бородатые и безусые лица, расширенные страхом глаза молодых воинов, впервые принимающих участие в сече.

Многих из бывалых бойцов князь знал в лицо, ходил с ними в походы, рубился плечом к плечу. От них зависело многое. Но не к ним он собирался обратить свое слово, а к тем, кто теснился за их спинами, кто оторвался от сохи, от плотницкого топора, гончарного круга. У тех и опыта не так уж много, и умения. Но именно они и составляли основную силу его войска, именно им больше всего нужна была победа, именно они и были его народом, с которым он должен укреплять свое княжество, именно они собирались драться не за деньги, как передние ряды, а за свои дома, своих детей, жен, отцов и матерей.

Постепенно стих гомон тысяч и тысяч воинов, все головы повернулись в сторону Святослава.

Он набрал в грудь побольше воздуха и стал выкрикивать во всю силу своего голоса короткие фразы, чтобы они достигали до самых дальних рядов и были понятны всем и каждому:

– Русичи! Перед нами сильный враг! Мы должны победить его! Лучше убиту быть, чем жить рабами! Правда наша есть пред людьми и богами! Боги идут впереди нас! Укрепитесь духом и телом! Бейтесь крепко! Я пойду рядом с вами! Не посрамим земли Русской!

С этими словами князь Святослав вскинул свой длинный меч.

И войско ответило ему громкими криками:

– Слава! Слава! Слава!

Князь уже хотел выбросить меч в сторону врага, чтобы начать движение своего войска, как из хазарских рядов вырвался всадник на гнедом арабском скакуне, с длинным копьем, с круглым щитом, сверкающий доспехами, с большим павлиньим пером над золоченым шишаком. Не доскакав половины расстояния до первых рядов русского войска, он вздернул скакуна на дыбы, вскрикнул что-то гортанное высоким голосом и встал, как вкопанный, откинув копье в сторону.

– Поединщик, князь, – произнес отрок, держащийся у правого стремени Святослава.

Тот обернулся, опуская меч.

– Спроси, кто пойдет за Русь.

Отрок не успел сдвинуться с места, как один из всадников Святославовой дружины уже пробирался на широкогрудом и мохноногом коне между боевыми колоннами. Рысью подъехав к князю, обратился к нему, клоня вперед голову на негнущейся шее:

– Дозволь мне, княже, черному ратаю Светозару, испытать себя в поединке с козарином.

– Тут надобно б кого помоложе, – засомневался Святослав, вспоминая, где он видел этого воина. – Да и конь твой не шибко резов супротив козарского.

– Зато я, княже, не раз рубился с печенезями, уграми и булгарами, и никто из них не устоял против моего копья и меча.

– Заметь, Светозар, что супротивник твой не поляница. Зато, видать, ловок, аки барс, копьем на скаку снимает кольцо. Береги глаза.

– Постараюсь, княже.

– Ну что ж, будь по-твоему. Не посрами земли русской.

– Не посрамлю, княже, – ответил Светозар и направил своего медлительного коня к поджидавшему его сопернику.

* * *

Поединщики сблизились, глянули в глаза друг другу и, поворотясь, разъехались в разные стороны. Что-то смутило Светозара в хазарском наезднике: жидковатым показался он, безусым, совсем мальчишкой. А когда тот, взвив своего скакуна на дыбы, заставил его развернуться на задних ногах и бросил вперед, увидел Светозар толстую косу, спускающуюся по спине своего противника из-под кольчужной завесы, такую же почти, как у своих дочерей. Впрочем, хазар и называют косоносцами, так что ничего удивительного в этом нет, и все же… все же… Но раздумывать некогда, и Светозар, отъехав немного, повернул своего коня, перекинул щит из-за плеча на левую руку, опустил копье, и тронул конягу шпорами – и тот поскакал тяжелым скоком, храпя и заворачивая голову.