«Иду на вы!» Подвиги Святослава

Крым же в этом отношении – особенное место. Со времен Александра Македонского там действуют хорошо организованные братства-фиасы, своего рода языческие церкви. Святыни этих братств и их обряды сплошь и рядом были тайными, а это вырабатывало навыки конспирации. Особенно же отличались железной дисциплиной почитатели персидского Бога Света – Митры. Организованность митраистов объясняется просто: большинство «прихожан» персидского Бога были солдатами и офицерами армии Рима. Митра был Богом воинов, Богом легионов. Что до конспирации – ученые до сих пор гадают, в чем же состояло учение митраистов и какие у них были обряды. Культ процветал во всей мировой державе, от Египта и Сирии до Британии и Рейна, а мы знаем о нем очень, очень мало.

Хотя в Херсонесе не найдено митраистских святынь, но… под Херсонесом стоял легион. Легион – и без Бога Легионов, Митры Непобедимого? Кстати, отец Калокира – стратиг. Представитель местной военной знати.

Статуя Митры, убивающего посланного демоном Ариманом быка

А сам Херсонес – глушь. Место ссылки. Ищейки церкви и империи досюда добирались нечасто. А если добирались, то не усердствовали. Глушь. Горы. Места дикие. Недолго и сгинуть безвестно чересчур ретивому фискалу.

Я не могу доказать, что так – было. Но доказать, что могло быть, я, надеюсь, смог.

Им нечего было терять. Их культ угасал, передаваясь внутри семей. Воины, они гибли в стычках, и кто-то мог не успеть посвятить сыновей, кто-то – вообще не оставить мужского потомства. В христианской империи нечего было и думать о вербовке новых преданных Светозарного Митры. Первый же кандидат мог стать доносчиком и погубить Братство. Не было будущего. Не было надежды. Была лишь слепая верность солдат, обороняющих последнюю крепость в захваченной врагом стране. «Боги погибли, и ничего не осталось Риму, кроме чести и холодной отваги отчаяния», – Г. К. Честертон писал это про Пунические войны. Но это – и про них, про последние осколки Рима под ногами торжествующего нового Карфагена, коварно укравшего речь, гордые имперские символы, само имя своего врага.

Что почувствовали они, когда на севере заполыхала нежданная заря? Не мне передать это. Не сам ли Непобедимый, сокрушитель кривды и тьмы, сошел для них на землю в облике северного варвара?

Не знаю. Но могу предположить, что шепнул в ненайденном херсонесском митреуме отец-стратиг своему сыну сквозь холст и дерево ритуальных масок.

«Esse delendam!»

Святослав, царь болгарам

И ждут окованные братья,

Когда же зов услышат твой,

Когда же крылья, как объятья,

Прострешь над слабой их главой.

И час придет: окрепнут крылья,

Младые когти подрастут,

Вскричат орлы и цепь насилья

Железным клювом разорвут.

Вставайте, славянские братья —

Болгарин, и серб, и хорват.

Скорее друг к другу в объятья,

Скорей за отцовский булат!

А. С. Хомяков, «Орел»

1. Колчан Кубрата

То брат вызывал на заклание брата,

Чтоб вырвать у брата глаза!

Сергей Калугин, «Nigredo»

Какой же была в те далекие поры Болгария? Начнем наш рассказ с легенды.

В степях между Доном и Кубанью кочевало племя болгар. Правил им верховный хан – «хан сюбиги» – по имени Кубрат. Входило в то племя немало родов разной крови и языка, а оттого хоть говорили болгары на тюркском наречии, но имена у них были все больше древние, сарматские. Встречались и другие – Гостун, Безмер, Телец. Видно, еще на Дону покумились степняки-болгары со славянами.

Перед смертью Кубрат собрал своих сыновей и приказал попытать силу – взяв стрелы из его колчана, переломить весь пучок разом. Даже у старшего сына, силача Батбая, ничего не вышло. Усмехнулся старик и, вынимая из колчана по одной стреле, стал ломать их своими дрожащими морщинистыми руками. А потом сказал сыновьям: «Вы, сыновья, – стрелы в моем колчане. Пока вы вместе, вы сильны, сильно наше племя. Держитесь вместе, чтоб не переломали вас, как эти стрелы».

Но сыновья со временем забыли завет Кубрата, порознь ходили их кочевья в степи, с людьми разных племен завели они дружбу. И когда родичи-соперники, хазары, нагрянули из-за Кубани в их земли, сбылось пророчество старого хана – поодиночке были разгромлены сыновья. Батбай со своими людьми остался на родине, платить дань кагану. Его народ стал прародителем черных хазар, ставших цепными псами каганата и вместе с ним сгинувших.