Иду на вы! (СИ)

Методом Селезнёва капитан называл процедуру допроса с применением наблюдения за тончайшими нюансами поведения допрашиваемого. Сыщик, задавая невинные, порой откровенно глупые вопросы, просто разговаривая с подозреваемым преступником, на протяжении нескольких часов, подмечал непроизвольные реакции его организма. Не только изменение тембра голоса, выражение лица, структуру речи, даже расположение рук и поза собеседника принималась во внимание. Всё это, конечно, шло на подсознательном уровне сыщика, просто отмечавшего, когда злодей лжёт, когда говорит правду, когда вопрос его пугает, когда безразличен. Опытные специалисты после пяти-семи часов разговора узнавали необходимую информацию, не задавая прямых вопросов, анализируя молчание или лживые ответы. Одним из лучших специалистов такого допроса в уголовном розыске Прикамского ГРОВД был как раз некто Селезнёв, у которого и научился Лосев подобной тактике. Метод довольно рискованный, сложный, но, в провинциальной практике оставался единственным средством получения необходимой информации.

Так и сейчас, радуясь тёплой сухой погоде, капитан усаживался надолго и с комфортом, если можно назвать жужжание мошкары и гудение комаров таким словом. Он развязал собеседнику руки, дал ему напиться и неспешно смаковал родниковую воду из своей фляги. Пора приступать.

– Представляешь, на моей родине, через каждое лье бьёт родник с чистейшей прозрачной водой, мы даже фляги с водой не берём, когда на охоту отправляемся. Помню, был случай, – и сыщик разразился подробным рассказом о случае на охоте, действительно, произошедшем в Прикамье, долго со вкусом перечислял другие воспоминания, затем лениво спросил, – а у тебя дома родники есть?

– Нет, – машинально ответил арбалетчик, дёрнувшись обратно от понимания того, что отвечает на вопросы, но, поразмыслив, не нашёл опасности в таком ответе и попытался скрыть свою растерянность, – я в степи живу, там нет родников.

– Да, степь я люблю, много раз там бывал, – как ни в чём не бывало, продолжил разговор Лосев, делая вид, что не заметил оговорки собеседника, продолжил свою увлекательную игру в кошки-мышки, абсолютно непонятную пленнику. Прошёл час, Самюэль приготовил ужин, все четверо перекусили, попарно, затем уселись у двух разных костров с кружками травяного отвара в руках. Сергей продолжал свои отвлечённые рассказы, изредка спрашивая мнение генуэзца, порой настолько глупые вопросы задавал, что через три часа общения арбалетчик смотрел на графа с откровенной брезгливостью, как полного идиота. Шли часы, ночь опустилась на рощу, комары свирепо бросались на людей, давая очередную тему для разговора капитану. Ближе к полуночи даже насекомые куда-то исчезли, не мешая монологу сыщика, изредка прерываемому односложными ответами пленника.

Так в глупых, никчёмных разговорах провели ночь двое, сыщик и его жертва, не замечая, что Леон и Самюэль давно дружно храпят у своего костра. Час за часом Сергей общался с незнакомцем, так и не раскрывшем своё истинное имя, наблюдая его реакцию на свои рассказы. Порой, в своих байках, он упоминал имена, пытаясь угадать имя арбалетчика, потом переспрашивал, вновь говорил всякую чушь. Небо заметно посветлело, когда Лосев исподволь перешёл на интересующие его темы, тщательно вуалируя свои вопросы. И солнце уже появилось над горизонтом, когда капитан пришёл к выводу, что всё узнал, можно немного вздремнуть. Он связал собеседника, разбудил Самюэля и велел пару часов караулить, после чего с удовольствием провалился в сон. Говорят, утренний сон самый полезный, трудно сказать, так ли это. Но, что утренний сон самый приятный, это Лосев знал с детства. Кроме удовольствия от краткого утреннего отдыха, сыщик нуждался во времени для принятия решения.

Того самого неприятного решения, способного определить судьбу не только раненого убийцы-венецианца, его подельника-купца, но, и самого Сергея. Предстояло принять решение, способное привести к гибели нескольких людей, в том числе и его самого. Несмотря на жестокость последних лет, проведённых в средневековье, он не научился хладнокровно отправлять людей в могилу, даже преступников. Предстояло обдумать все возможные варианты и принять взвешенное решение, мысленно обкатать это решение на прочность, после чего выполнять, уже не сомневаясь в нём. В такие минуты Лосев всегда давал своему мозгу несколько часов для раздумья, не пытаясь сразу воплотить свои мысли в жизнь. И, как правило, организм не подводил его, за дополнительное время подсознание находило слабые места замысла, одновременно выстраивая линию защиты и поддержки принятого плана. Так, что в ходе реализации многие случайности и ошибки становились неопасными и даже шли на пользу общему результату.