Иду на вы

            Вот и теперь он весь напрягся, готовый к броску. Зверек, чистый зверек! Только сердце оставалось человеческим. Не столько страшно, как обидно было умирать Славке. тринадцать лет, да вот четырнадцатую зиму прожил, а что хорошего видел в жизни? И главное – чего хорошего сделал в ней?..

            Дверь открылась, и в землянке стало немного светлей. Неужели он проспал почти до рассвета?

            Потоптавшись на пороге, вошедший человек стал осторожно спускаться по ступенькам вниз.

            «Почему он один? – лихорадочно соображал Славко. - Половецкий разведчик?»

Хорошо если бы это был тот, с глупым лицом.

Но нет, шаги тяжелые. Скорее всего, это стрелок. Или кто-то из других, крепких воинов хана.

            Темная, грузная тень вошла в землянку, приблизилась и вскрикнула, склонившись над ним:

            - Славко?..

            Славко настолько ушел всем своим существом в то, что должен сейчас сделать, что даже не успел толком удивиться тому, с каких это пор половцы носят русские бороды и знают его по имени.

            Он выхватил из-под мышки нож, сделал короткий замах и непременно ударил бы. Но чья-то мощная, точно кузнечные клещи рука, перехватила его руку и без особого труда заставила пальцы выронить нож.

            - Фу, ты, Славко! Слава Богу, живой!– послышался сверху знакомый бас.

            Славко вгляделся в склонившегося над ним человека и, узнавая в нем давнего друга Милушиного мужа, недоверчиво прошептал:

            - Онфим? Ты?..

            - Я, кто же еще! Ну и напугал ты меня?

            - Этим? – слабо удивился, кивая на нож, Славко.

- Да нет, тем, что живой! Ну, представь себе сам: лежит покойник с ножом в груди, весь в крови и вдруг бросается на тебя…

            - Да это не кровь – клюква! – сконфуженно пробормотал Славко.

            Чтобы окончательно убедиться, что он не лжет, мужчина провел по красному пятну на груди Славки пальцем, лизнул его и кисло сморщившись, сплюнул:

            - И кого же ты так ждешь?

            - Половца, кого же еще? - садясь, огрызнулся Славко.

            - То-то я смотрю, всё в Осиновке, словно вымерло! – понимающе кивнул Онфим. – Остальные-то хоть успели уйти?

            - Да, но…

            - А я, понимаешь, - не дослушивая, Онфим стал развязывать свою котомку и выкладывать на стол небольшую кринку, свертки и две монеты: - Гостинцы Милуше привез. Муж ее наказал завезти по дороге. Захожу, а их нет. Так вернутся, передай им: вот мед, пряник для сына, пара сребреников, чтоб зерно для муки купить. Ну, и, конечно, колечко…

            - Постой, Онфим, погоди! - попытался остановить туговатого на ухо кузнеца Славко.

Но тот не унимался:

            - Что погоди? Что постой? Тут и для тебя подарок имеется!

            - Для меня?!

            От удивления Славко даже забыл про то главное, о чем хотел сказать Онфиму. Не так часто баловала его жизнь подарками.

            - На, держи!

            Онфим бережно развернул большой узелок платка и протянул Славке… кованный бронзовый крестик.

            Ожидавший увидеть засопожный нож, который давно обещал выковать ему муж Милуши, Славко раздосадовано засопел. Но, не желая огорчать добродушного Онфима, с деланной улыбкой принял крест.

            А тот принялся расхваливать его:

            - Настоящий мощевик, любую святыню внутрь вложить можно! Не хуже греческого будет. Сам Милушин муж сделал!

            Славко осторожно положил крест рядом с гостинцами и уже открыл рот, чтоб сообщить, наконец, Онфиму о Белдузе, но тот заторопился так, что ничего не хотел и слышать:

            - Все-все! Мне пора назад, в Переяславль возвращаться! А то, если опоздаю, такое Мономах сотворит…

            Было странно слышать это от могучего, взрослого человека.

            И, тем не менее, Славко успел крикнул ему вслед:

- По большой дороге не возвращайся! Там – половцы!

            - Где?

            - У моста.

            - Ладно, объеду! Береженого Бог бережет! Кто хоть на этот раз пожаловал?

            - Кто-кто! Я тебе в сто сотый раз пытаюсь сказать: хан Белдуз!

Онфим остановился, и лицо его сморщилось так, будто он выпил отравы:

            - О, Господи! Погоди, постой! Кто?!

- Это я все говорю тебе, постой-погоди! – даже обиделся Славко и, подбежав, прокричал ему в самое ухо: – Хан Ласка! Белдуз!!

- Да не глухой, слышу! – отмахнулся Онфим. – Ты лучше скажи, ваши куда ушли? Где схоронились?

            - В лесу, как всегда!

            Онфим в ужасе посмотрел на Славку:

            - От Белдуза?! Я думал это какой другой хан! Да разве можно от него по лесам прятаться?

            - Это еще почему? – предчувствуя недоброе, похолодел Славко.

            - А потому, что после набега Боняка нечего искать ему в вашей веси! Что он тут может найти? То ли дело люди – живой товар! Который, как он прекрасно знает, при первом известии о половцах сразу бежит прятаться… И значит, где Белдузу искать его?

            - В лесах!.. - падающим голосом ответил Славко.

            - Верно! – кивнул Онфим. - Да по другим тайным местам, о которых ему, если не лазутчики, то нюх известит!

            - То-то все шли, как чуяли – словно на смерть, прощаясь…

- Тут не то, что на смерть… Давно хоть ушли? – с последней надеждой спросил Онфим.

            - С вечера… - глянув на свет за дверью, охнул Славко и с готовностью предложил. - Может, мне сбегать, сказать, чтобы вернулись?

            - Эх! Да разве ты успеешь… Что я теперь другу скажу? Какой поклон передам от жены с сыном?! Господи, благослови! Спаси и сохрани на всех путях и дорогах…