Иду с закрытыми глазами (СИ)

Мы подружились с Дарри, я частенько приглядываю за ее сыном, пока она убирается у других. Теперь, когда сын под присмотром, она занята почти день и ночь. Однажды я не выдерживаю и спрашиваю, почему Дарри вынуждена столько работать. Выясняется, что их маленький домик забрали за долги почти сразу после исчезновения мужа. Как уж тот влез в долги и на что потратил деньги — не понятно. Но с тех пор Дарри снимала комнату у соседки миссис Груммит, отдавая существенную часть своего заработка на её оплату. При этом она старается накопить хоть на небольшую лачугу, чтобы к моменту, когда сын подрастет, уже было свое жильё. С мальчиком-подростком мало кто из местных старушек, сдающих комнаты, согласится пустить на постой.

Моя вторая спальная пустует, так почему не предложить ее Дарри? О чем я радостно и сообщаю удивленной и смущенной женщине. Всё равно её малыш часто остается у меня, так что для всех это большое удобство. И денег за постой я брать не буду. Дарри может отработать, готовя нам ужины, на том и договариваемся. Мне гораздо веселее и безопаснее жить не в пустом доме, а Дарри быстрее сможет накопить на свое жилье.

Зашедшая через пару дней миссис Груммит опять одобрительно кивает, глядя, как Тим ёрзает у меня коленях, пока его мать готовит нам чай и угощение.

— Очень хорошо, что вы занимаетесь с Тимом, скоро и о собственном ребенке придется заботиться, поучитесь пока, няньчась с чужим, — говорит старушка, чуть улыбаясь.

— Ну что вы говорите! Я пока в трауре, да и потом не собираюсь спешить замуж, — отвечаю я.

— Жизнь — удивительная штука, некоторые вещи случаются неожиданно, — продолжает улыбаться миссис Груммит.

Если она начнет мне сватать кого-то из родственников или знакомых, то придется проявить жесткость. Но пока слова старушки расплывчаты, я могла не так их понять, поэтому улыбаюсь в ответ и перевожу разговор на другую тему. Меня интересует, нет ли летом наплыва отдыхающих. В моей ситуации это грозит мне почти затворничеством, потому что в мои планы не входит неожиданное обнаружение. Но — нет, обычно сюда приезжают родственники местных жителей, а это совсем другой круг, далеко не высший, к которому принадлежали мы с Энтони. Поэтому вечер и дальше проходит в спокойных приятных беседах.

В дни, когда Дарри работает не на меня, мы с Тимом гуляем у моря, собирая камушки, потом возвращаемся к обеду. А после я укладываю его спать. В хорошую погоду, которая с началом лета стоит почти постоянно, делаю импровизированную детскую постель в небольшой беседке в саду. Малыш требует рассказать сказку и я по памяти, отчаянно импровизируя, переделываю колобка, курочку Рябу, кота в сапогах и другие истории из своего мира. После сказки пою колыбельные. Пару наших, русских народных, про Волчка и про Заюшку. Язык Тиму не знаком, поэтому не страшно напугать ребенка кусачим волчком. Да уж, у нас странный менталитет, даже детей успокаивают страшилками про волка, который собирается утащить за бочок. А с другой стороны, повзрослевшие уже почти ничего и не боятся, наверное. Но это не точно, думаю я и возвращаюсь мыслями к прошлому.

С удивлением понимаю, что когда-то горячо любимый Вадим остался размытым силуэтом, почти не помню его. Воспоминания об Энтони отзываются теплой грустью. Даже если я и не любила его, то всё равно успела привязаться. О Соле стараюсь не думать, слишком выбивают из себя любые воспоминания о нём. И слишком отчетливо помню его проклятый браслет, так предательски подставивший меня.

Но, как бы я не отмахивалась днем, по ночам он всё чаще приходит в мои сны. Просто вглядывается в меня пронзительными серыми глазами, в которых мерцают серебряные блики и фиолетовые сполохи. Просыпаюсь резко, с колотящимся почти в горле сердце. И радуюсь, что я здесь, в Милльбите, и у меня есть мой дом, море, сад с беседкой, а за стенкой спят Дарри с Тимом. И зовут меня теперь Ленни Максит. Подбирая перед побегом имя, старалась найти что-то близкое к моему старому — Лена Максимова, чтобы легче было привыкнуть.

Однажды решаю испечь нам с Тимом блинчики на полдник. Пока замешиваю тесто, держу ребенка одной рукой. Он уже довольно тяжелый, но это приятная тяжесть. Мы весело болтаем, перечисляя продукты, которые я добавляю в тесто. Вдруг спиной чувствую тот самый взгляд, который пугает меня во сне, резко оборачиваюсь — никого. Но ощущение взгляда не покидает. Может это посттравматический синдром какой-то? Когда всё хорошо, когда уже отпустило, тогда и накатывает страх?

Успокаиваю себя этими мыслями и продолжаю ворковать с Тимом, который напрягся у меня на руках, чувствуя мое состояние. Замесив наконец тесто, усаживаю Тима на его стульчик, который мы с Дарри снабдили ограничителем из простыни. Тим активный, может и свалиться без такой поддержки. Поглядывая на ребенка и продолжая развлекать его, пеку блины, периодически передергивая плечами, пытаясь сбросить фантомный взгляд. Сколько же времени мне понадобится, чтобы освободиться от него?

Глава 16

~~~ ~~~ ~~~ ~~~ ~~~ ~~~ ~~~

~~~ Утро побега Ланики ~~~

~~~ ~~~ ~~~ ~~~ ~~~ ~~~ ~~~