Идущая

Падение замедлилось только в сотне метров над полем, где стояла девушка в простой рубашке и полотняных штанах, задумчиво трогала рукоять меча и выбирала между тремя дорогами. Трава в поле была — богатырская, по грудь. И трава жужжала, стрекотала и сверчала, аккомпанируя восторженному жаворонку — высоко в рассветном небе.

Рассветная высь обрушилась на стекло, как холодная вода на голову и плечи, а когда в зеркале снова прояснилось, там была осень, оглушительно яркая. Густые масляные мазки листьев по акварельному небу, голубая и сиреневая пастель гор в отдалении на востоке и витражное стекло костра совсем рядом.

Пока от костра тянуло только смолой и чистым дымом кедровой древесины, но скоро уже огонь доберётся и до трупа: изрубленного, явно становившегося трупом долго и неохотно.

Откуда-то, из каких-то далей, невидимых в зеркале, слышались голоса Хейлле и его альдзела. Тихие, почти без эмоций, почти без мелодии.

— Плясало пламя на трупах кедров, — рисовали голоса, -

свивалось струнно-звенящим дымом,

и дым вплетался в холодный ветер —

холодный ветер.

Реана дёрнулась, пытаясь отнять от зеркала примёрзшие ладони или хотя бы не смотреть на себя — мёртвую.

— Лицо терялось в осенних листьях,

растущих в небо горячих листьях,

и серость глаз становилась пеплом —

прозрачным пеплом.

— Не хочу! — выдохнула Реана, туманя дыханием стекло. — Не хочу!!

То ли послушавшись, то ли подавшись под яростным нажимом ладоней, то ли в издёвку — зеркало переменило сюжет. В пустой комнате без окон Реана-в-зеркале сидела на единственном, кроме стола, предмете мебели — пристенном топчане. Опершись о стену и закинув голову. На столе был нетронутый хлеб с сыром, а под безвольно лежащей рукой пленницы лился на топчан недопитый чай — хороший, душистый, с почти неощутимым странным привкусом. Здесь никто не пел, только сверху, из круглой замковой часовни просачивалось, как запах курений, глубокое, спокойное довольство человека, выполнившего, наконец, свой долг перед Вечными.

Реана-перед-зеркалом зло втянула свистнувший воздух сквозь зубы, и тогда изображение снова переменилось. С той стороны в то же зеркало гляделась она же, живая и невредимая; примеряла изумрудную диадему, замечательно оттеняющую цвет глаз. Реана дёрнулась снова; та, что в зеркале, оглядела себя и улыбнулась — одними губами, глаза оставались холодны, как камни диадемы.

_____________________________________

*"Десятник" — приблизительный аналог эльфийского "тинэраефф", в подчинении у которого обычно от десяти до шестидесяти воинов. Тинюйваэраефф — десятник границы, начальник пограничной заставы, к которой может быть приписан и не один онэраф — "десяток"

XXIII

…Но на смерть обречены

Слишком ранние предтечи

Слишком медленной весны.

Д. Мережковский

Лес. Ночной, но из-за лежащего снега не слишком тёмный. Снег, выпавший только днем, ещё совсем не утоптан, даже на дороге. И то верно: кто станет ходить из города в город пешком по ночному лесу, когда электричка студентам стоит пять рублей? Правильно, одна только нашлась такая. Снег сминался под ногами. До заката было теплее, снег таял, падая на землю, и ноги промокли. Но сейчас, когда быстро идёшь — по морозному, рыхлому снегу, — тепло и весело. Отлично начинаются выходные!

Лесная дорога забрала правее, приближаясь к трассе. Слева по-прежнему молчал лес, задумчиво поскрипывая о вечном. Справа, метрах в пятнадцати лежало шоссе, не такое оживленное, конечно, как Садовое кольцо, но и не безмолвное. Ярко освещённая полоса, на фоне которой резко выделялись силуэты деревьев на краю леса. А между лесом и трассой — ровная полоска нехоженого снега. Запыленная тенью леса там, где фонари расходились далеко один от другого, и залитая светом под ними.

Меч на поясе как-то странно сочетается с автострадой и фонарями, вы не находите?

Слева прилетел, нарастая, громкий, требовательный вопль. Эй! В этом лесу уже лет двести как ничего крупнее кабанов не водится!….Я не к тому, что рысь крупнее кабана, я к тому, что здесь ей делать нечего!

Отхожу к дороге. Крик не напугал, он зовёт, и зовёт не на роль ужина. Дружеский вопль. Но туда не хочется. Дюжина шагов вправо. Кромка леса. Вот здесь и пойду, по кромке, по водоразделу, по границе. Посредине между двумя дорогами.

______________________________________________

Проснулась Реана не в храме, а в комнате, которую ей отвели в доме десятника.

Она понимала, что ведьме в Алироне не рады, и потому ушла сразу же, дав все клятвы, на которые у эльфов хватило фантазии, что не посвятит остаток жизни вождению экскурсий до Ироале.